Известные утопии. Грезы и кошмары человечества

УТОПИЯ - особый способ социального предвидения, результатом которого является идея или образ совершенного государства, призванного служить образцом общественного устройства. Как особый жанр У существует на грани между собственно литературой, социальной философией и политикой. Т е р м и н «У» происходит от названия вымышленного острова в одноименном романе Т. Мора (1516) и в переводе с греч. означает: 1) место, которого нет, 2) благословенное место. В замыслах Мора названию «У» предшествовало более категоричное «Нигдея» - от лат. «Nusquamam» («nusquam» - «нигде», «никуда», «ниоткуда», «ни к чему» «ни для чего», «никак», «никоим образом»). Название острова и романа стало именем нарицательным и обозначает, прежде всего, вымышленное идеальное государство или страну, где полностью воплощаются мечты людей о блаженной, счастливой жизни; в расширительном значении к У относят сочинения различных жанров, предлагающие нереальные планы социальных преобразований, в уничижительном смысле используется для обозначения чего-либо непрактичного, иллюзорного, бесплодного, что основано на заложенном в самом слове «У» слиянии «хорошего» и «несуществующего». Образцом для большинства авторов У было «Государство» Платона, заложившее основы этому литературному жанру и типу сознания. Платон дал две основополагающие идеи для У: разделение мира на истинный и неистинный и идею совершенной организации человеческого общежития. Идеальны, по Платону, государства, основанные на «беспредпосылочном начале»; это начало есть абсолютное благо, которое само себя обосновывает; вопрос о правильном устройстве государства являлся продолжением размышлений о сущности понятия «государство» и о вытекающих из этого представлениях о его смысле, цели, предназначении и функциях. Платон ищет не счастья людей, как это будет в позднейших У, а истину, понимаемую как соответствие предмета своей идее. Идеальный мир Платона противостоит обыденному миру не только логически и онтологически, но и аксиологически, как благое - злому. В этом различении двух миров - истинного и неистинного - заключено метафизическое основание учения об истинном или совершенном государстве. Платон создал У и как особый способ описания идеальной реальности или как метод демонстрации реальности идеала. Метафизический дуализм двух миров Платона реализовался в «У» Мора как альтернативность наличного несовершенного и идеального, построенного в соответствии с принципами разума, совершенного государства утопийцев, при этом метафизический дуализм заменяется дуализмом ценностным. У Т. Кампанеллы философ-утопист соединяется с революционером - свою У он пишет как политическую программу социальных преобразований. Таким образом, вслед за метафизическим преодолевается и пространственно-временной барьер между реальным и идеальным мирами и ставится задача воплощения этой ценностной альтернативы. В эпоху Просвещения и Французской революции У стала превращаться в «практическую теорию», обретая функции идеологии и политики. Вдохновленная и захваченная идеей прогресса, философия Просвещения восприняла утопическую мечту о лучшем совершенном мире как мечту о будущем мире. На смену виднеющемуся на горизонте «топосу» приходит светящийся где-то в исторической перспективе «хронос», и поиск иного места сменился стремлением в будущее время. С этого момента У покидает сферу чисто духовного поиска, вырабатывающего прекрасные идеалы, обращенные к воображению и чувству человека, и становится активным элементом социально-практического сознания, фундаментом политических программ. Унаследованная от Платона вера в магическую силу идеала, способного побеждать мир в силу своей убедительности и привлекательности, дополнилась убеждением в возможности насильственного воплощения принципов разумного и совершенного социального порядка. По различным признакам У. разделяются на практические, спекулятивные, сатирические, технократические, теократические; на места и время, ретроспективные и проспективные, мифологические, этнографические, географические, эскапизма и реконструкции, эгалитарные и иерархические и др. Исследования У развиваются по разным направлениям: социологическому, политологическому, психологическому, психоаналитическому, филологическому и т.п. Жанровая многоплановость определила двойственное развитие У: как сюжет, фабула, изображение и как социальный проект. К У подойдут многие определения виртуальной реальности, такие как иллюзорно-чувственная реальность, или как фантомный объект, лишенный онтологических оснований, не отражающий реальность, но заменяющий ее. Смысловым центром У является не столько будущее, сколько идеальное, совершенное общество; будущее рассматривается исключительно с позиции долженствования. Цель У состоит в утверждение должного в качестве сущего, конструирование того, чего еще нет, утверждение возможности должного. В отличие от прогноза, который исходит из того, что есть, т.е. из настоящего, и на этой основе пытается построить картину возможного или неизбежного будущего, утопическое сознание, напротив, исходит из того, чего нет, но что долженствует быть, т.е. из желаемого будущего, и из этого постигает и оценивает настоящее. В У особым образом выражена общая философская проблема: влечет ли за собой мыслимость чего-либо его возможность или осуществимость? Содержание У составляет не только утверждаемый ею идеал, но и само позитивное отношение к нему. Изменение авторского отношения к идеалу на негативное превращает У в антиутопию - карикатуру на позитивную У С момента своего оформления утопическая мысль производила как позитивные У, так и антиутопии, авторы которых задавались целью высмеять и опорочить саму идею совершенства, утопическую установку вообще. Задолго до Е. Замятина или О. Хаксли, параллельно с Платоном писал свои комедии Аристофан, «У» Мора также породила множество антиутопических пародий. Человеческие идеалы различны, и то, что автору У видится как спасительное для человечества, читателем др. времени, иной культуры или убеждений может восприниматься как катастрофа. Современным читателем «Государство» и «Законы» Платона или «Город Солнца» Кампанеллы могут восприниматься как антиутопии, но авторское отношение к описываемому им идеальному государству исключает такую квалификацию. Также трудно квалифицировать «Чевенгур» А. Платонова как антиутопию или дистопию вследствие его сочувственного отношения к описываемым событиям. В широком смысле под антиутопией понимают направление мысли, отрицающее возможность достижения совершенного общества, установления справедливого общественного строя, изображение вымышленных обществ, которые никак не могут считаться идеальными, и прежде всего не являются таковыми в глазах их авторов. К негативной У относят как собственно антиутопию, так и дистопию (перевернутую У) или «какотопию» (буквально - плохое, злое место). Однако между ними существуют некоторые различия. Антиутопию отличают от дистопии как критику мечты от критики реальности, ибо антиутопия направлена против У, а дистопия - против реально существующего общества. В антиутопии преобладает критика У, и прежде всего ее рационалистических иллюзий, показывается противоречивость и несовместимость утверждаемых ею идеалов, выявляются возникающие при проведении в жизнь утопических проектов конфликты, ставится вопрос о цене достижения «всеобщего счастья». В отличие от антиутопии как критики идеала совершенного общества, негативный пафос дистопии направлен против существующего общества и царящего в нем зла, которое только продолжается и усиливается в изображаемом будущем обществе. В то время как У предлагает иной, альтернативный мир, построенной на гармонии и разуме, дистопия непомерно усиливает уже имеющиеся иррациональные и разрушительные тенденции, доводя их до предела; первая выражает надежды, вторая - страхи общества. У - мечта о совершенном обществе, антиутопия - критика образа идеального общества, дистопия - диагноз существующего в мире зла. ЕЛ. Черткова Лит.: Араб-Оглы Э.А. В лабиринте пророчеств. М., 1973; Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995; Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990; Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990; Бестужев-Лада И.В. Окно в будущее. М. 1970; Идеал, утопия и критическая рефлексия. М., 1996; Мангейм К. Идеология и утопия // Мангейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 7-276; Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992; Утопия и утопическое мышление: Антология зарубежной литературы. М., 1991; Черткова Е.Л. Метаморфозы утопического сознания // Вопросы философии. 2001. / № 7; Goodvin В. Social Science and Utopia: Nineteen Century Models of Social Harmony. Hassocks, 1978; Hansot E. Perfection and Progress: Two Models of Utopian Thoughts. Cambridge, L. 1974; Nell E. Science in Utopia. A Mighty Design. Cambridge, Mass., 1967; RicoeurP. Lectures on Ideology and Utopia. N.Y., 1986.

У. как одна из своеобразных форм обществ. сознания традиционно воплощала в себе такие черты, как осмысливание социального идеала, критику существующего строя, а также попытки предвосхитить будущее общества. Первоначально У. тесно переплетается с легендами о «золотом веке», об «островах блаженных». В античности и особенно в эпоху Возрождения под влиянием великих географич. открытий У. приобрела преим. форму описания совершенных гос-в, якобы существующих гдето на земле, либо существовавших в прошлом («Город Солнца» Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, «История севарамбов» Д. Вераса и т. п.), в 17-18 вв. получили распространение также различные утопич. трактаты и проекты социальных и политич. реформ. С сер. 19 в. У. все больше превращается в специфич. жанр полемич. лит-ры, посвященной проблеме социального идеала и моральных ценностей.

У. разнообразны по социальному содержанию и лит. форме - это различные течения утопического социализма, а также рабовладельческие У. Платона и Ксенофонта; феодальнотеократические У. Иоахима Флорского, В. Андрее «Христианополис» (Andreae J.V., Republicae Christianopolitanal descriptio, 1619) и др.; бурж. и мелкобурж. У.- Дж. Гаррингтона «Республика Океания» (Harrington J., The CommonWealth of Oceana, 1656), Э. Беллами «Взгляд назад» (Bellamy Е., Looking backward, 1888), Т. Герцки «Фрейландия» (Hertzka Th., Freiland, 1890), а также многочисл. технократич., анархич. и др. У. Многие утопич. сочинения предлагали решение отд. проблем: трактаты о «вечном мире» (Эразм Роттердамский, Э. Крюсе, Ш. СенПьер, И. Кант, И. Бентам и др.), педагогия. У. (Я. А. Коменский, Ж. Ж. Руссо и др.), научно-технические (Ф. Бэкон).

У. ярко представлена также в истории обществ. мысли древнего и ср.-век. Китая (утопич. соч. Мо-цзы, Лао-цзы, Шан Яна и др.), народов Бл. и Ср. Востока (аль-Фараби, Ибн Баджа, Ибн Туфайль, Низами, Ибн Рушд и др.), в лит-ре России 18-20 вв.- «Путешествие в землю Офирскую» (1786) M. M. Щербатова, «Рассуждение о мире и войне» (ч. 1-2, 1803) В. Ф. Малиновского, соч. декабристов и революц. демократов, романы?. ?. Богданова и др.

По мере развития обществ. наук, особенно после возникновения марксизма, У. в значит. мере утрачивает свою познават. и прогностич. роль. Своим возрождением в 20 в. У. во многом обязана Уэллсу, к-рый не только написал много утопич. произведений, но и считал создание и критику социальных У. одной из осн. задач социологии. Сорель противопоставлял У. как рационализированное ложное сознание социальному мифу как стихийному выражению обществ. потребностей. Исследование У. занимает большое место в социологии знания Манхейма, стремившегося обосновать отличие У., к-рая выполняет функции социальной критики, от идеологии, к-рая, по его мнению, выполняет апологетич. функции. Согласно Мэмфорду, осн. назначение У. состоит в том, чтобы направить обществ. развитие в русло «уготованного будущего», заставляя массы примириться с ним как якобы с неизбежностью, продиктованной «технологич. императивом». Буржуазные социологи долгое время третировали У. как «химерические» проекты преобразования общества, к числу которых они бездоказательно относили и научный коммунизм.

Однако победа социалистич. революции в России и подъем освободит. движения во всем мире были ими восприняты как реальная угроза воплощения У. в действительность. Господствующей тенденцией в 20-50-х гг. на Западе стала дискредитация У. посредством сочинения разного рода антиутопий, предрекавших мрачное будущее человечеству.

В 60-70-х гг. 20 в., в связи с глубоким идейным кризисом бурж. сознания, У. привлекает к себе возрастающее внимание обществ. деятелей, идеологов и социологов капиталистич. Запада. Среди них наблюдается двойств. отношение к У. С одной стороны, продолжаются настойчивые попытки дискредитировать У., отождествить марксизм с утопич. сознанием, а коммунизм - с мильенаристскими движениями в прошлом, чтобы подчеркнуть недостижимость коммунистич. идеалов. Эта тенденция явно преобладает среди консерваторов, а также ревизионистов, марксологов и советологов (3. Бауман, Л. Колаковский, О. Лемберг и др.). С др. стороны, раздаются призывы создать привлекательную для широких масс либерально-демократич. У. в качестве альтернативы марксизму и науч. коммунизму, с целью идеализировать гос.-монополистич. капитализм или обосновать программу его обновления посредством «реформации сверху», противопоставляемой социалистич. революции (Ф. Хайек, Ф. Л. Полак, У. Мур, Б. П. Беквит). Нек-рые футурологи и экологи на Западе стараются использовать У. для придания привлекательности своим концепциям о будущем: наиболее типичны в этом отношении сочинения Б. П. Беквита «Следующие 500 лет» и Э. Калленбаха «Экотопия». Многие мелкобурж. радикалы, идеологи движения «новых левых», не видя практич. путей к достижению социальной справедливости, намеренно становятся на позиции воинствующего утопизма (Р. Миллс, Г. Маркузе, П. Гудмен и др.). Для совр. бурж. У. характерно переплетение утопич. и антиутопич. тенденций, к-рое выражается в том, что провозглашаемый в ней социальный идеал, как правило, сопровождается отказом от традиц. гуманистич. и демократич. ценностей (напр., «Второй Уолден» Б. Ф. Скиннера). Чем больше разрыв между социальной действительностью антагонистич. общества и провозглашаемыми идеалами, тем утопичнее становятся представления бурж. и мелкобурж. идеологов о будущем. Это проявляется в их переходе от «скрытой» к «открытой» У., т. е. к намеренному утопизму, к-рому присущ крайний волюнтаризм. Перефразируя Гегеля, они утверждают, что «все действительное утопично, а все утопичное действительно», что перед человечеством якобы нет иной альтернативы, кроме выбора между «утопией или гибелью» (Р. Дюмон, П. С. Хеншоу, В. Феркис и др.).

Марксистская социология рассматривает У. как одну из форм неадекватного отражения социальной действительности; однако в прошлом У. выполняла важные идеологич., воспитат. и познават. функции. Значение У. определяется ее классовым содержанием и социальным назначением. У. является выражением интересов определ. классов и социальных слоев, как правило, не находящихся у власти. Для оценки совр. бурж. и мелкобурж. У. принципиальное значение имеет различие, к-рое проводил В. И. Ленин между либеральной и народнич. У. Первая «вредна не только тем, что она - утопич. но и тем, что она развращает демократическое сознание масс»; что касается второй, то «марксисты должны заботливо выделять из шелухи народнических утопий здоровое и ценное ядро искреннего, решительного, боевого демократизма крестьянских масс». При этом следует учесть, что в условиях общего кризиса капитализма реакционность либеральной У. возрастает, тогда как прогрессивность и социальная критичность радикальной (популистской) У. становится исторически еще более ограниченной (см. В.И.Ленин, Две утопии, в кн.: ПСС, т. 22, с. 117-21). У. также имеет много общего с социальным мифом по идейному содержанию, с социальной сатирой - по лит. форме, с науч. фантастикой - по познават. функции. Вместе с тем У. обладает целым рядом особенностей: в первую очередь убеждением в возможности разрешения всех противоречий общества однократным применением к.-л. универсальной схемы, рассматриваемой как панацея от любого социального зла. Для У. поэтому характерны антиисторизм, намеренный отрыв от реальности, нигилистич. отношение к действительности, стремление конструировать вещи и отношения по принципу «все должно быть наоборот», склонность к формализму, идеалистич. понимание истории, обнаруживающее себя в преувеличении роли воспитания и законодательства, а также упование на поддержку со стороны выдающихся личностей, обладателей власти, филантропов и т. п.

В истории общества и обществ. мысли У. нередко служила формой выражения революц. идеологии. Многие осн. принципы освободит. движения трудящихся, нравств. и законодат. нормы, системы педагогики и образования были впервые сформулированы в У. Великие утописты, как отмечал Энгельс, «... гениально предвосхитили бесчисленное множество таких истин, правильность которых мы доказываем теперь научно...» (Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., т. 18, с. 499).

Хотя возникновение науч. социализма подорвало социальное значение У., лишило ее многих прежних функций, У. не утратила своей роли в качестве специфич. жанра лит-ры. Положит. значение У.«в совр. эпоху проявляется в двух направлениях: она позволяет предвосхищать вероятное отдаленное будущее, к-рое на данном уровне познания не может быть научно предсказано в конкретных деталях, и может также предостерегать от нек-рых отрицат. социальных последствий человеч. деятельности. Эти формы У. стимулировали развитие в социологии методов нормативного прогнозирования и сценариев с целью анализа и оценки желательности и вероятности предполагаемого развития событий.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Покончить с утопиями - это и есть утопия.
Томас Молнар

Что ждет нас в будущем? По какому пути пойдет человечество? Возможно, люди, наконец, научатся на ошибках прошлых поколений и построят совершенное общество. Или изберут пагубный путь, сделав жизнь отдельного человека абсолютно невыносимой. Фантасты не раз пробовали найти ответы…

Фантастика, о которой мы расскажем сегодня, посвящена двум противоположностям развития цивилизации. Утопия (utopia ) показывает общество с почти идеальным устройством, где все прекрасно. Антиутопия (dystopia ) изображает мир, в котором все, что могло пойти не так, именно туда и пошло. Как правило, точкой отсчета служит современная автору общественная модель. Утопия - ее сильно улучшенный образец, антиутопия - самый пессимистичный вариант.

Прекрасный новый мир

Томас Мор (портрет Х. Гольбейна) и одно из первых изданий «Утопии»

В основе утопии лежит религиозно-мифологическая идея о Земле Обетованной. Термин греческий, от eu - благо и topos - место, буквально «благословенная страна» (другой вариант: u - нет и topos , «место, которого нет»). Широко известным термин стал после появления в 1516 году одноименной книги английского гуманиста и политика Томаса Мора , действие которой происходило на фантастическом острове Утопия, где нет частной собственности, труд - всеобщая обязанность, а распределение благ происходит по потребностям граждан. Томас Мор не был фантастом, его труд - одновременно мечта об «идеальном» обществе и памфлет на современное ему социальное устройство. Создавая книгу, Мор частично опирался на диалог Платона «Государство». Развил идеи Мора итальянец Томмазо Кампанелла , чей «Город Солнца» (1602) также построен в форме рассказа мореплавателя, попавшего в мифический город. Здесь все общее, включая детей, чьим воспитанием занимается государство, трудиться обязаны все, а смыслом жизни служит научное и общественное совершенствование. В общем, ранняя утопия сродни детским фантазиям на тему «как здорово бы было!».

В утопии можно вычленить несколько течений, зависящих от вариантов трансформации общества. Особое распространение получила технократическая утопия , главный смысл которой - развитие науки и многочисленные изобретения. Управляют технократией ученые, наука носит характер абсолютного блага. Она не только цель существования социума, но и главное средство прогресса, ибо ее развитие служит поворотным пунктом для построения утопии. Идеальной роли науки посвящена незаконченная книга английского философа Фрэнсиса Бэкона «Новая Атлантида» (1627). Многие прогнозы Бэкона выглядят настоящим пророчеством: воздухоплавание, подводные лодки, кино, радио и телевидение, криогеника, генная инженерия и даже энергетический «термояд». Не зря Бэкон считается одним из основоположников научного материализма! Катализатором происходящих в обществе позитивных изменений может оказаться и великое фантастическое изобретение. Например, в романе Игнатиуса Доннелли «Золотая бутыль» (1892) утопия становится возможной после изобретения прибора, производящего золото. Существует политическая утопия - попытка конструирования максимально совершенного государства за счет эффективного механизма власти. Или эволюционно-социологическая утопия , где достижения общества основаны на поступательной эволюции и самосовершенствовании людей.

Рай 2000 года по Эдварду Беллами

Одну из самых прославленных утопий сочинил американец , чей роман «Золотой век» (1888) повествует о человеке, который, погрузившись в летаргический сон, пробудился в социалистическом Бостоне 2000 года. Расцвет техники привел к всеобщему равенству и процветанию, деньги отменены, исчезла преступность, искусство используется в качестве терапии и для повышения производительности труда. Совершенная система образования вылепила людей, чьи помыслы направлены не на личное обогащение, а на общественное благо. При этом отношения в мире «золотого века» донельзя регламентированы, включая жесткий контроль государства над частной жизнью граждан. Через два года англичанин Уильям Моррис выпустил роман «Вести ниоткуда», чей герой также во сне переносится в будущую коммунистическую Англию, где царит всеобщее равенство и гармония с природой. В отличие от Беллами, Моррис делает свое идеальное общество подчеркнуто пасторальным. Технику здесь заменило кустарное производство, а люди живут общинами и в охотку занимаются разнообразным творчеством.

Пасторальная утопия Уильяма Морриса.

Идеи классических утопистов во многом послужили основой для концепции примитивного коммунизма, которая на практике раз за разом терпела крах: от относительно безобидных частных опытов Шарля Фурье и Роберта Оуэна до кровавых экспериментов Пол Пота.

Писатели 20 века относились к созданию утопии с большим скептицизмом, нежели их предшественники. Если в начале века в романах «Современная утопия» (1903) и «Люди как боги» (1923) еще экспериментировал с вариантами технократического социализма, то ближе к середине столетия энтузиазм западных фантастов поугас.

Уже некоторые современники Уэллса полемизировали с социалистическими утопиями. Анатоль Франс , показывая в романе «На белом камне» (1905) как бы утопическое будущее, демонстрировал при этом явное недоверие к возможности его построения. Ведь люди слишком индивидуалистичны по природе, а попытка всеобщей уравниловки может привести к деградации человечества. Роман Александра Мошковски «Острова мудрости» (1922) - язвительная сатира на уэллсовские и любые другие классические утопии. Герой книги переносится на архипелаг, где на каждом острове находится своя утопия, на любой вкус: от буддистской до реакционной. И как же их можно совместить?

Постепенно утопия вновь вернулась на затерянные острова и в окутанные туманом сновидения: «Утерянный горизонт» Джеймса Хилтона (1933), «Островитянин» Остина Таппана Райта (1942), «Семь дней на Новом Крите» Роберта Грейвза (1949), «Остров» Олдоса Хаксли (1962), «Экотопия» Эрнста Калленбаха (1975). Западные фантасты переключились на произведения, где изображение якобы утопического общества оборачивается его критикой: «Венера плюс Икс» Теодора Старждона (1960), «Обездоленные» Урсулы Ле Гуин (1974), «Тритон» Сэмюэля Дилэни (1976), «Создание Утопии» Фредерика Пола (1979). Исключение - «коммунарский» цикл американца Мака Рейнольдса , убежденного марксиста, в чьих романах «Коммуна в 2000 году» (1974), «Башни Утопии» (1975), «После Утопии» (1977) показан мир технократического социализма.

Разноликая утопия Мака Рейнольдса и Теодора Старджона.

Самый «вкусный» коммунизм.

Последние серьезно выстроенные утопии 20 века появились в Советском союзе. Роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» (1957) - масштабное изображение коммунистического будущего на объединенной Земле. Главное достижение Ефремова - впечатляющий показ духовной жизни «нового человека» с изменившимся мировоззрением. Однако у книги Ефремова есть существенный недостаток: в его произведении социальный философ одержал решительную победу над литератором, поэтому роман местами откровенно нудноват. Зато у братьев Стругацких с литературным мастерством все в порядке. Их роман в новеллах «Полдень, XXII век (Возвращение)» (1962) - не просто панорама будущего, где сочными мазками нарисована грандиозная картина созидательной деятельности человечества. Это еще и яркие персонажи, надолго западающие в душу читателя. Так «вкусно» коммунизм еще никто не изображал! В мире Полдня действительно хотелось жить и работать!

Жива ли утопия сейчас, или ее нужно занести в вымершие фантастические виды? На Западе, похоже, именно так и произошло. Конечно, в развлекательной НФ частенько встречаются беглые наброски общества всеобщего благоденствия, но служат они лишь фоном для приключений героев. В России дело обстоит иначе. Классических утопий никто не пишет и у нас, однако модернизированные образчики жанра, приспособленные к требованиям времени, еще появляются. И если в «Плероме» Михаила Попова счастливое общество, победившее смерть, - лишь антураж психологической драмы, то цикл Романа Злотникова про Империю, созданную стараниями русского сверхчеловека, вполне укладывается в рамки политической утопии. Но специфической, чисто «нашенской». Имперская утопия - очень востребованная у нас фантастическая тема с отчетливым реваншистским привкусом. Почти идеальная Российская империя Вячеслава Рыбакова («Гравилет «Цесаревич») и Александра Громова («Исландская карта»), не менее благостный Советский Союз Андрея Максимушкина («Красный реванш», «Белый реванш»), Великая Ордусь (цикл «Плохих людей нет»), бесчисленные вариации Галактической Руси (от Александра Зорича до легиона посредственных писак). Россия благоденствует, остальной мир ест из наших рук, а поганые америкосы прозябают в полном ничтожестве… Лепота!

Хотели как лучше…

Истоки антиутопии, как и утопии, лежат в античности - в некоторых трудах Аристотеля и Марка Аврелия. Термин впервые употребил британский философ Джон Стюарт Милль в парламентской речи 1868 года. Однако элементы литературной антиутопии проявились значительно раньше. Например, третья книга «Путешествий Гулливера» (1727) Джонатана Свифта с описанием летающего острова Лапута фактически представляет собой технократическую антиутопию.

Антиутопия, как правило, изображает общество, зашедшее в социально-нравственный, экономический, политический или технологический тупик из-за ряда неверных решений, принятых человечеством в течение длительного периода. Также антиутопия - «утопия навыворот», где идеальное, на первый взгляд, общество основано на антигуманном тоталитаризме. Наконец, антиутопия может оказаться вариантом постапокалиптики, где показано общество, рухнувшее вследствие внутренних противоречий.

Элементы антиутопии встречаются в книгах («Пятьсот миллионов бегумы») и Герберта Уэллса («Когда спящий проснется», «Первые люди на Луне», «Машина времени»). Из других ранних антиутопий стоит отметить «Внутренний дом» Уолтера Бесанта (1888): человечество достигает бессмертия, что приводит к полному застою; «Железную пяту» Джека Лондона (1907): американские трудящиеся стонут под властью фашиствующей олигархии; «Осужденные на смерть» Клода Фаррера (1920): бастующие рабочие уничтожаются жестокими капиталистами, а их места за станками занимают машины.

Жанр антиутопии расцвел после Первой мировой войны, когда на волне революционных преобразований в некоторых странах попытались воплотить в реальность утопические идеалы. Главной из них оказалась большевистская Россия, потому ничего удивительного, что первая великая антиутопия появилась именно здесь. В романе Евгения Замятина «Мы» (1924) описано запредельно механизированное общество, где отдельная личность становится беспомощным винтиком-«нумером». Ряд деталей тоталитарной системы, придуманной Замятиным, впоследствии использовался авторами всего мира: насильственная лоботомия инакомыслящих, зомбирующие народ СМИ, вездесущие «жучки», синтетическая пища, отучение людей от проявления эмоций. Из других заметных отечественных антиутопий 1920-х годов отметим «Ленинград» Михаила Козырева, «Чевенгур» и «Котлован» Андрея Платонова. Среди зарубежных антисоциалистических произведений выделяются «Будущее завтра» Джона Кенделла (1933) и «Гимн» Эйн Рэнд (1938).

Замятин оказал огромное влияние на жанр антиутопии

Еще одна широко распространенная тема антиутопий тех лет - антифашистская, направленная в первую очередь против Германии. Уже в 1920 году американец Мило Хастингс выпустил провидческий роман «Город вечной ночи»: Германия отгораживается от всего мира в подземном городе под Берлином, где устанавливается «нацистская утопия», населенная генетически выведенными расами сверхлюдей и их рабов. А ведь НСДАП возникла лишь за год до этого! Любопытные антифашистские книги принадлежат перу Герберта Уэллса («Самовластие мистера Парэма», 1930), Карела Чапека («Война с саламандрами», 1936), Мюррея Константайна («Ночь свастики», 1937).

Мило Хастингс и его «Город вечной ночи» (из газеты Syracuse Herald)

Впрочем, доставалось и традиционному капитализму. Одна из вершин антиутопии - роман британца Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» (1932), где изображено технократическое «идеальное» кастовое государство, основанное на достижениях генной инженерии. Ради пресечения социального недовольства люди обрабатываются в особых развлекательных центрах или с активным использованием наркотика «сомы». Разнообразный секс всячески поощряется, зато такие понятия, как «мать», «отец», «любовь» считаются непристойными. Человеческая история подменена фальшивкой: летосчисление ведется от Рождества американского автомобильного магната Генри Форда. В общем, капитализм, доведенный до абсурда…

Попытки построения «нового общества» подверглись беспощадному осмеянию в классических антиутопиях другого британца - Джорджа Оруэлла . Место действия повести «Скотный двор» (1945) - ферма, где «угнетенные» животные под руководством свиней изгоняют хозяев. Итог - после неизбежного развала власть переходит к жестокому диктатору. В романе «1984» (1948) показан мир недалекого будущего, разделенный тремя тоталитарными империями, которые находятся друг с другом в весьма неустойчивых отношениях. Герой романа - обитатель Океании, где восторжествовал английский социализм и жители находятся под неусыпным контролем спецслужб. Особое значение имеет искусственно созданный «новояз», воспитывающий в людях абсолютный конформизм. Любая партийная директива считается истиной в последней инстанции, даже если противоречит здравому смыслу: «Война - это мир», «Свобода - это рабство», «Незнание - сила». Роман Оруэлла не утратил актуальности и сейчас: «политкорректная диктатура» общества побеждающего глобализма в идеологическом отношении не так уж сильно отличается от нарисованной здесь картины.

Тоталитарные кошмары Джорджа Оруэлла

Близки к идеям Оруэлла более поздние «451 по Фаренгейту» Рэя Брэдбери и «Заводной апельсин» Энтони Берджесса (обе - 1953). Антиутопии сочиняли советские писатели-диссиденты: «Любимов» Андрея Синявского (1964), «Николай Николаевич» Юза Алешковского (1980), «Москва 2042» Владимира Войновича (1986), «Невозвращенец» Александра Кабакова (1989). Модернизированной версией антиутопии стал классический киберпанк , герои которого пытаются выжить в бездушной информационной технократии.

Ныне антиутопия продолжает оставаться востребованным направлением НФ, во многом смыкаясь с политической фантастикой. Ведь западное общество, несмотря на глянцевый блеск, далеко от совершенства, а перспективы его развития вызывают обоснованную тревогу («Королевская битва» Коушуна Таками, «Акселерандо» Чарльза Стросса). В трилогии Скотта Вестерфельда «Уроды» мир будущего погряз в гламуре: безупречная красота возведена в культ, и любой, кто пытается сохранить свои индивидуальность, становится парией. Антиглобалистская фантазия Макса Барри «Правительство Дженнифер» показывает мир, который почти полностью находится под управлением США. Думаете, грянул расцвет демократии? Дудки!

В Америке особый всплеск интереса к антиутопиям наступил после событий 11 сентября, когда под предлогом борьбы с террористами правительство повело наступление на права граждан. Уже лет пять из списков американских бестселлеров не исчезают книги Оруэлла, Хаксли, Брэдбери, Берджесса. Их страхи оказались небеспочвенны…

Тревоги отечественных авторов перекликаются с опасениями зарубежных коллег. «Мечеть Парижской богоматери» Елены Чудиновой - воплощенный кошмар победившего панисламизма. Вызывает тревогу сытый глобализм романа Михаила Успенского «Три холма, охраняющие край света»: хорошо живет на свете Винни-Пух - вот только зачем? А в нашумевшей «Войне за «Асгард» Кирилла Бенедиктова ультрацивилизованный «золотой миллиард» перестал тяготиться заботой обо всяких славянах, азиатах и прочих «недочеловеках». Согнать их в гигантское гетто - пусть дохнут и не мешают наслаждаться жизнью!

Мир меняется у нас на глазах - вот только в лучшую ли сторону?..

Большой брат смотрит за тобой

Десять книг утопии и антиутопии

Герберт Уэллс «Люди как боги»
Иван Ефремов «Туманность Андромеды»
Аркадий и Борис Стругацкие «Полдень, XXII век»
Евгений Замятин «Мы»
Олдос Хаксли «О дивный новый мир»
Джордж Оруэлл «Скотный двор», «1984»
Рэй Брэдбери «451 по Фаренгейту»
Владимир Войнович «Москва 2042»
Кирилл Бенедиктов «Война за «Асгард»

В истории литературы утопические романы и повести всегда играли большую роль, так как служили одной из форм осознания и оценки образа будущего. Вырастая, как правило, из критики настоящего, утопия рисовала дальнейшее движение общества, его возможные пути, набрасывала различные варианты грядущего. Эта функция утопической литературы сохранилась и до сих пор, несмотря на бурное развитие футурологии и популярность научной фантастики, которые тоже стремятся к познанию будущего.

Мировая утопическая литература весьма обширна. За время своего исторического существования она переживала периоды подъема и упадка, успехов и неудач. Сегодня трудно себе представить общую панораму истории без утопических произведений. Как говорил Оскар Уайльд, на карту Земли, на которой не обозначена утопия, не стоит смотреть, так как эта карта игнорирует страну, к которой неустанно стремится человечество. Прогресс – это реализация утопий.

Термин «утопия» изначально ведет свое существование от названия фантастического, вымышленного острова в знаменитой книге Томаса Мора. Термин этот происходит от греческого «u» - «нет» и «topos» - «место». Буквально смысл термина «утопия» - место, которого нет. Существовали и другие варианты этого понятия, в частности произведенные от греческого «eu» - «совершенный», «лучший» и «topos» - «место», т. е. Совершенное место, страна совершенства. Оба истолкования этого слова широко представлены в утопической литературе. Вспомним названия известных утопических произведений: «Вести ниоткуда» У. Морриса, «Эревуон» (написанное в обратном порядке слово «nowhere») С. Батлера или «Город Солнца» Т. Кампанеллы, «О дивный новый мир» О. Хаксли (последнее название, правда, заключает в себе откровенную иронию) и т. д.

В современной литературе употребляются и другие понятия, связанные с термином «утопия» и производимые от начального корня «topos». Это – «дистопия», от греческого «дис» - плохой и «топос» - место, т. е. плохое место, нечто прямо противоположное утопии как совершенному, лучшему миру. В этом же смысле употребляется и термин «антиутопия», который применяется для обозначения особого литературного жанра, так называемой негативной утопии, также противостоящей утопии традиционной, позитивной. Однако при всем разнообразии смысловых оттенков все же основная и традиционная функция этого понятия – обозначение вымышленной страны, призванной служить образцом общественного устройства.

На протяжении истории утопия как одна из своеобразных форм общественного сознания воплощала в себе такие черты, как осмысление социального идеала, социальная критика, призыв бежать от мрачной действительности, а также попытки предвосхитить будущее общества.

Литературная утопия тесно переплетается с легендами о «золотом веке», об «островах блаженных», с различными религиозными и этическими концепциями и идеалами. В эпоху Возрождения утопия приобрела по преимуществу форму описания совершенных государств или идеальных городов, якобы существовавших где-то на Земле. Начиная с XVII века становится популярной особая форма литературной утопии – так называемый государственный роман, рассказывающий о путешествиях по утопическим странам и содержащий прежде всего описание их государственного устройства. В то же время получили широкое распространение различные утопические проекты и трактаты.

В истории существовали самые разнообразные типы утопической мысли, отражавшие интересы различных классов и социальных слоев. Существовали рабовладельческие утопии (утопии Платона и Ксенофонта), феодальные утопии, например «Град божий» Августина, «Христианополис» Андреаса, многочисленные буржуазные и мелкобуржуазные утопии. Многие утопические сочинения были посвящены не общественному устройству в целом, а предлагали решение отдельных социальных проблем: трактаты о «вечном мире», распространённые в XVI-XIX веках (Эразм Роттердамский, Сен-Пьер, Кант, Бентам), педагогические, нравственно-этические и эстетические утопии (Ян Амос Коменский, Ж..-Ж.. Руссо, Л. Толстой, Ф. Шиллер), научно-технические (Ф. Бэкон) и др.

У истоков утопии стоит Платон как автор диалогов «Государство»: vk.com/wall-52526415_20207, «Политик», «Тимей», «Критий». Важную роль в формировании утопического мировоззрения в Европе сыграли раннехристианские хилиастские ереси – учения о грядущем тысячелетнем Царстве Божием на земле. Наиболее ярко хилиазм воплотился в философии истории итальянского монаха-богослова XII в. Иоахима Флорского, предсказывавшего скорое наступление эпохи Третьего Завета – Завета Святого Духа, когда на земле наконец водворится Христова правда и материальная жизнь облечется в идеальные формы.

Концепция Иоахима Флорского оказала влияние на идеалистические представления о будущем в позднем средневековье и в эпоху Возрождения. Испытал его и английский священник Томас Мор, автор сочинения, названию которого обязан своим существованием сам термин «утопия» – «Золотой книги, столь же полезной, как забавной, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии» (1516).

Благодаря Мору в западноевропейской литературе 16–17 вв. окончательно складывается жанровая структура утопии и ее основной тематический принцип – подробное описание регулируемой общественной жизни. Линия Мора была продолжена книгой итальянского утописта Томмазо Кампанеллы «Город солнца» (1623). Здесь автор предлагает читателю рассказ мореплавателя об идеальной общине, живущей без частной собственности и семьи, где государство поддерживает развитие наук и образования, обеспечивает воспитание детей и следит за общеобязательным 4-часовым рабочим днем. В 1614–1627 английский философ Фрэнсис Бэкон пишет книгу «Новая Атлантида» – о вымышленной стране Бенсалем, которой руководит некий «Соломонов дом», объединяющий собрание мудрецов и поддерживающий культ научно-технической и предпринимательской активности. В книге Бэкона выражается исторический оптимизм зарождающихся буржуа и впервые возникают мотивы научно-технического прогресса, с которыми в последующих утопиях почти неизменно будут связаны идеалистические грезы о «прекрасном будущем».

Как форма социальной фантазии утопия опирается в основном не на научные и теоретические методы познания действительности, а на воображение. С этим связан целый ряд особенностей утопии, в том числе таких, как намеренный отрыв от реальности, стремление реконструировать действительность по принципу «Всё должно быть наоборот», свободный переход от реального к идеальному. В утопии всегда присутствует гиперболизация духовного начала, в ней особое место уделяется науке, искусству, воспитанию, законодательству и другим факторам культуры.

Большее значение приобретает функция критического отношения к обществу, прежде всего к буржуазному, которую берет на себя антиутопия – новый тип литературной утопии, сформировавшийся во второй половине XIX века. Традиционные классические утопии означали образное представление об идеальном, желаемом будущем. В антиутопии описывается уже будущее не желаемое. Образ грядущего пародируется, критикуется. Это не значит, что с появлением негативных утопий исчезает или девальвируется сама утопическая мысль. На самом деле антиутопия не «устраняет» утопическую мыль, а лишь трансформирует ее. Конечно, антиутопии – противоречивое и неоднородное явление, в котором встречаются как консервативные, так и прогрессивные черты. Но в лучших произведениях этого типа возникла новая идейная и эстетическая функция – предупреждать о не желаемых последствиях развития буржуазного общества и его институтов.

Возникновение антиутопий – общеевропейское явление. Примечательно, что Англия – родина позитивных утопий – оказывается и прародительницей антиутопий. К числу первых антиутопий относятся романы «Грядущая раса» Бульвер-Литтона (1870), «Эревуон» С. Батлера (1872), «Через Зодиак» Перси Грега (1880), «Машина останавливается» Э. М. Форстера и др. В Германии среди первых антиутопий выделяется роман М. Конрада «В пурпурной мгле» (1895). В нем описывается Европа ХХХ столетия. Конрад рисует мрачную картину будущего. Бесконечные войны, терзающие Европу, в конце концов приводят к мировой войне и гибели всей европейской культуры. Элементы антиутопии получают развитие в разностороннем творчестве Г. Уэллса – романах «Война миров», «Война в воздухе» и др. Мотивы антиутопии свойственны романам «Остров пингвинов» А. Франса и «Железная пята» Дж. Лондона.

Сегодня утопия – это не только изображение идеального грядущего. Скорее всего, это описание возможного (как желаемого, так и не желаемого) будущего. Причем литературные утопии, в отличие от социальных прогнозов или футурологических проектов, зачастую представляют собой романы или повести с острым сюжетом; это, как правило, произведения в жанре романа-приключения, путешествия или фантастики.

Фантастика – важный элемент утопии. Тем не менее утопия отличается от чисто фантастической литературы или современной фантастики, которая далеко не всегда занимается построением возможного образа будущего. Отличается утопия и от народных легенд «о лучшем будущем», так как она в конечном счете порождение индивидуального сознания. Отличается утопия и от сатиры (хотя очень часто включает сатирический элемент), так как критикует, как правило, не какое-либо отдельное конкретное явление, но сам принцип общественного устройства. Наконец, она отличается и от футурологических проектов, так как представляет собой произведение искусства, которое несводимо прямо к определенному социальному эквиваленту и всегда несет в себе авторские симпатии и антипатии, вкусы и идеалы.

Каждая страна вносила и вносит свою лепту в сокровищницу утопической мысли. Каталог мировой утопической литературы за период с XVI по XIX век насчитывает около тысячи названий. Однако и позднее утопия не сходит на нет. За последние десятилетия написано большое количество утопий во многих странах.

Большинство европейских утопий строились как путешествие или неожиданное посещение неведомой страны, которая не обозначена на географической карте. Собственно, этот традиционный сюжетный ход заимствует, например, Михаил Щербатов, описывая свою «землю Офирскую» («Путешествие в землю Офирскую»). Но чаще всего в русской литературе рассказывается о будущем, которое герой видит во сне. На этом приеме строятся рассказ Сумарокова «Сон «Счастливое общество», знаменитое описание сна из «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева («Спасская Полесть»), «Сон» Улыбышева, четвертый сон Веры Павловны из романа «Что делать?» Чернышевского, «Сон смешного человека» Достоевского и др.

Дальнейшая эволюция русской литературной утопии тесно связана с общественной атмосферой в России конца XIX – начала ХХ века. Несколько утопических произведений пишет Валерий Брюсов. Среди них – «Земля», «Республика Южного Креста», «Семь земных соблазнов». Здесь читатель сталкивается с впечатляющими описаниями научно-технического прогресса: высотными домами, машинами, дирижаблями, электрическим и даже «радиоактивным» освещением. В творчестве Брюсова преобладает негативная утопия. Такова, например, «Республика Южного Креста».

Социалистическую утопию представляет роман «Красная Звезда» Александра Богданова. В нем писатель изобразил основанное на коммунистических началах общество будущего, которое герой, профессиональный революционер, находит на Марсе.

Советская утопия вобрала в себя те традиции русской утопической литературы, которые обозначились уже в конце XIX – начале ХХ века. С одной стороны, насущная для русской литературы тяга к социалистической утопии, с другой – это антиутопия. Видимо, не случайно в один и тот же 1920 год были опубликованы две важные утопии – антиутопический роман Е. Замятина «Мы», положивший, по сути дела, начало развитию этого жанра в мировой литературе ХХ века, и роман Александра Чаянова «Путешествие моего брата Алексея Чаянова в страну крестьянской утопии».

После бурного подъема и развития утопической литературы в 20-х годах наступил резкий спад, и начиная с 30-х годов утопии довольно редко появляются на книжных прилавках. Возрождению этого жанра в последние годы во многом способствовало развитие научной фантастики.

Существует много различных точек зрения о степени соотношения произведений научной фантастики и утопий. Одни литераторы склоняются к тому, что современная научная фантастика в своих исследованиях тесно связана с утопическим романом. Другие полагают, что научная фантастика – не что иное, как современная форма утопического романа. Многие произведения писателей-фантастов, в особенности посвященные проблемам будущего, либо по существу являются романами-утопиями, либо выполняют функцию утопических романов. Таковы «Туманность Андромеды» и «Час быка» Ефремова или «Полдень, XXII век» Стругацких. Вместе с тем многие писатели сохраняют верность традиционному утопическому жанру. Утопическая тема характерна для творчества Владимира Набокова («Ада», «Приглашение на казнь»). Во второй половине 80-х гг. появляются две антиутопии, которые симптоматично отражают время. Это небольшая повесть Александра Кабакова «Невозвращенец» и роман Владимира Войновича «Москва 2042». Оба автора изображают будущее как кошмар и полную катастрофу. Вместе с тем эти утопии очень разные. Утопия Кабакова – мрачный кошмар, впечатляющий своей сопоставимостью с современностью. Напротив, утопия Войновича – озорная, безудержная фантазия о будущем с самыми разными оттенками сатиры.

Все это свидетельствует о том, что многовековая традиция русского и зарубежного утопического романа не исчезает бесследно, а до сих пор продолжает питать современную литературу.

По материалам: С.В. Жигалкина (ведущий библиотекарь отдела художественной литературы библиотеки Овсянкина) / Вадим Полонский. Утопия в литературе.

«Имеется постановление, чтобы из дел, касающихся республики, ни одно не приводилось в исполнение, если оно не подвергалось обсуждению в сенате за три дня до принятия решения. Уголовным преступлением считается принимать решения по общественным делам помимо сената или народного собрания», - писал Томас Мор в своем монархическом XVI веке.

Утопия. Место, которого нет. Точнее, нет на карте мира, но есть в сознании людей. Сначала вирус утопии поражает какого-нибудь талантливого безумца. Потом начинается эпидемия. И нередко наивные мечты превращаются в реальность.

В 1897 году на сионистском конгрессе в Базеле Теодор Герцль призвал евреев создать собственную страну со своими законами, языком и обычаями. Это казалось тогда столь же наивным, как мечтания Мора или Кампанеллы. Герцль и сам это понимал. «“Я создал еврейское государство” - если бы я заявил об этом вслух, меня бы высмеяли. Но, возможно, лет через пять и уж точно через пятьдесят каждый увидит это сам», - записал он в своем дневнике. И аккурат через полвека на карте мира появилось отнюдь не воображаемое государство Израиль. Утопия обросла танковыми войсками и ракетами со спутниковым наведением.

Но вот уже более полувека мир усиленно пытается отказаться от мечты. Страшилки вроде романа «О дивный новый мир!» Хаксли, «Мы» Замятина или «1984» Оруэлла по-прежнему приятно пахнут свежей типографской краской. После опыта построения тоталитарных обществ мечтать об идеальном будущем стало неприлично и очень опасно.

Теперь считается, что социальные мечтания - это удел минувших веков. Это наши наивные предки все носились со всевозможными «измами». Только острая паранойя могла толкать людей в тюрьмы или на баррикады ради каких-то конструкций идеального будущего. Можно же просто нормально жить, получать зарплату, брать потребительские кредиты, а ежели уж очень хочется улучшить мир - пожертвовать пару сотен в какой-нибудь детский фонд или в Гринпис… Ведь можно? Или нельзя?

«Человек без утопии страшнее, чем человек без носа», - говорил Честертон. Развитие общества невозможно без какого-то ориентира, светлым пятном маячащего впереди. Мы садимся в автомобиль с автоматической коробкой передач, заправляем его отменным бензином и вдруг понимаем, что ехать нам некуда. Без представлений о конечной точке маршрута автомобиль не нужен. И утопия - это не столько цель, сколько движение к этой цели.

Мы хотим взглянуть на утопии не как на жанр научной фантастики, а как на вполне реализуемый вариант будущего. Это не так-то просто. Можно долго ругать существующий порядок вещей, но как только ты предлагаешь альтернативу, она кажется наивной и абсурдной. Кажется, что наш мир устроен самым разумным образом.

Но попробуйте взглянуть на нашу цивилизацию с точки зрения какого-нибудь продвинутого инопланетянина. Он вряд ли сумеет понять, для чего нужны сержанты срочной службы, финансовые брокеры, чиновники среднего звена или менеджеры по маркетингу. Наши войны, наша политика, наши города, наше телевидение - разве это менее абсурдно, чем любая из утопий? «Вы живете не на внутренней поверхности шара. Вы живете на внешней поверхности шара. И таких шаров еще множество в мире, на некоторых живут гораздо хуже вас, а на некоторых - гораздо лучше вас. Но нигде не живут глупее… Не верите? Ну и черт с вами», - ставил диагноз Максим из «Обитаемого острова».

То, что в прошлом казалось абсурдным, становится в будущем нормальным. И наоборот. Представьте, что вы крестьянин, живущий во времена Томаса Мора. И вам сообщают: «Каждый день вы будете спускаться под землю и заходить в трясущийся железный ящик. В нем кроме вас еще сотня человек, стоящих плотно прижавшись друг другу…» Скорее всего, крестьянин в ужасе падет на колени и будет молить о пощаде: «За что вы хотите подвергнуть меня столь страшной пытке?!!» А ведь речь идет о банальном метро.

Когда начинаешь рассказывать кому-то очередной вариант утопии, тут же возникает скепсис: дескать, люди привыкли к определенному образу жизни и заставить их измениться можно только с помощью тоталитарного насилия. Но давайте возьмем простой пример - рабство. Несколько веков назад оно казалось нормой. В той же «Утопии» Томаса Мора запросто сообщалось: «Рабы не только постоянно заняты работой, но и закованы в цепи…» Комфортная жизнь благородного человека не представлялась возможной без рабов, крепостных или хотя бы прислуги. А мы вполне себе обходимся. И даже ухитряемся поджарить утром яичницу без участия кухарки.

Вопрос об утопии - это вопрос о социальной норме и о социальных ценностях. В каждом обществе есть большинство - «нормальные люди» - и есть разные группы людей, «захотевших странного», или, более грубо, маргиналов. Утопия превращает какой-то из вариантов «странного» в нормальное, а вчерашнее «нормальное», наоборот, становится экзотикой. Утопии нужны не для того, чтобы немедленно начать претворять их в жизнь, уничтожая несогласных и тратя на это все ресурсы человечества. Утопии придают ценность, смысл и направление нашему миру, который никогда не станет идеальным.

Но откуда возьмутся утопии, если все они сброшены с парохода современности и разоблачены мрачными антиутопиями? Может быть, возникнут идеи, о которых мы сейчас даже не подозреваем. Но не исключено, что привлекут к себе внимание те утопии, которые и сейчас живут и даже реализуются как локальный опыт отдельных людей и сообществ. Мы предлагаем 10 утопических идей, каждая из которых опирается на ценности, которые, возможно, когда-нибудь будут разделять миллионы.

Психологическая утопия

В ответ на что родилась. Массовые неврозы, многочисленные трагедии, войны, преступления, которые происходят от психического нездоровья отдельных людей и масс.

Великая цель. Психологическое здоровье человека и общества.

Предтечи. Классик бихевиоризма Беррес Скиннер. Автор метода социометрии и техники психодрамы Якоб Морено. Основатель гуманистической психологии Абрахам Маслоу.

Экономика. Подразумевается, что «психологический капитал» не менее значим, чем финансовый. Главный стимул - не деньги, а психологическое здоровье, комфорт, мудрость.

Управление. Психологи принимают участие практически во всех значимых решениях, связанных с политикой, финансами, армией. Социальные конфликты преодолеваются как психологические. Политика - это искусство излечения массовых неврозов.

Технологии. Интенсивное развитие и технологизация психологических практик. Естественные науки тоже выигрывают от раскрытия личных качеств и способностей ученых, избавления от ненужных конфликтов в академической среде.

Образ жизни. Отношения между людьми подразумевают открытость, откровенность, взаимную поддержку, непосредственное выражение любых эмоций. Радикально менять образ жизни, работу, место жительства - нормально. То, что мы сегодня считаем дауншифтингом (например, сменить должность директора на работу садовника), стало обычным явлением. Образование перестало быть привилегией детей и продолжается в течение всей жизни.

«Инакомыслящих у нас, в общем-то, нет. Встречаются люди, которые очень сильно привязаны к своим неврозам и маниям и даже называют психологов “фюрерами” и “злобными манипуляторами” , а всех остальных - “счастливыми идиотами”. Мы не обижаемся».

Из газеты «Правда Утопии». «Министерство личностного развития наложило вето на проект государственного бюджета. Как считают представители министерства, этот документ, безусловно, хорошо проработан с точки зрения нужд промышленности и обороны, однако психологическая составляющая оставляет желать лучшего».

Где существует сейчас. Психотерапевтические группы разных типов и школ, коммуны с психологическим уклоном (по примеру западных общин для лечения наркоманов).

Ситуации свободного выбора благоприятны не для всех взрослых людей, а лишь для здоровых людей. Невротик не способен к верному выбору, он чаще всего не знает, чего он хочет, а если и знает, то не обладает мужеством, достаточным для того, чтобы сделать правильный выбор… Я часто погружаюсь в грезы о психологической утопии - о государстве, все граждане которого обладают отменным психологическим здоровьем. Я даже придумал ей название - Эупсихея… Убежден, что это будет анархическое общество (анархическое в философском смысле этого слова), оно будет привержено культуре даосского толка, культуре, основанной на любви, предоставляющей людям гораздо большую свободу выбора, чем предоставлено нам нашей культурой. Абрахам Маслоу. Из книги «Мотивация и личность»

Неолиберализм

В ответ на что родился. Низкая эффективность государственной бюрократии и чрезмерное влияние институтов государства буквально на все сферы жизни общества.

Великая цель. Истинная свобода, естественная самоорганизация и процветание на основе свободного предпринимательства и индивидуализма.

Предтечи. Милтон Фридман, Фридрих фон Хайек, Чикагская экономическая школа.

Экономика. Рыночная экономика становится тотальной, все барьеры в торговле сняты.

Управление. Мировое правительство лишь наблюдает за соблюдением правил игры и имеет незначительные социальные обязательства перед бедными и неработоспособными.

Технологии. Вопрос о том, какие технологии развивать, решает только рынок, регулируемый коммерческим интересом и жестким законодательством об авторских правах.

Образ жизни. «Не существует такой вещи, как общество» - так сформулировала кредо неолиберализма Маргарет Тэтчер. Соревнование за лучшее место под солнцем осуществляется между людьми, организованными в предприятия, в свободной рыночной конкуренции. Мультикультурализм стал нормой жизни: каждый знает несколько языков и свободно играет цитатами, музыкальными фразами и философскими максимами разных культур, не впадая в зависимость от догм ни одной из них. Люди свободны от всех и всяческих гендерных, этнических, религиозных отличий. Больше нет национальных государств. Благодаря тому что рыночная целесообразность - это общий язык для всех сфер жизни, отношения между людьми наконец стали ясными и прозрачными, а главное - менее враждебными. Ничто не вызывает ненависти - ни разные идентичности, ни сексуальные измены.

«Кое-где еще сохранился дремучий фундаментализм - национализм, религиозная нетерпимость. Но все это постепенно сходит на нет. Так что лично меня беспокоят группы, которые считают, что надо резко увеличить налоги на некоммерческие расходы - с 1 до 1,2% - на помощь слабым, инвалидам, животным. Я сам отчисляю взносы в благотворительный фонд и считаю, что такое решение было бы ущемлением моих прав».

Из газеты «Правда Утопии». «Утверждения, будто бы эмоциональная поддержка, высказанная вслух, должна оцениваться по более высокому тарифу, чем выраженная тактильно, просто смешны. Мы придерживаемся точки зрения, что подобные действия должны оцениваться по результату, а объемы платежей оговариваться в контрактах, - так, как это делается сегодня во всех развитых регионах мира».

Где существует сейчас. В наиболее ярких своих проявлениях неолиберальная утопия частично была реализована в Великобритании и некоторых странах Западной Европы.

Конечная (и недостижимая) цель неолиберализма - это вселенная, где любое действие любого существа является рыночной трансакцией, осуществляемой в конкуренции с другим существом, влияющей на все другие трансакции, проводимые в бесконечно короткий промежуток времени и повторяемые с бесконечно большой скоростью. Пол Тренор, голландский политолог. Из статьи «Неолиберализм: происхождение, теория, определение»

Педагогическая утопия

В ответ на что родилась. Несовершенство образования, а главное - воспитания детей.

Великая цель. Воспитание гуманного, творческого, всесторонне развитого человека, гармоничное развитие человечества.

Предтечи. Братья Стругацкие с их «Теорией Воспитания», Джоан Роулинг и ее профессор Дамблдор, Макаренко, Януш Корчак, современные педагоги-новаторы.

Экономика. Образование и воспитание - ключевое направление для инвестиций.

Управление. Воспитатель имеет статус, близкий к уровню топ-менеджера. Совет воспитателей обладает правом вето на любое политическое решение.

Технологии. Продвинутые средства обучения, например «социальные тренажеры», созданные на основе технологий виртуальной реальности.

Образ жизни. Детей с самого раннего возраста помещают в специальные интернаты. При этом родители и дети могут видеться, когда захотят. У родителей образуется много свободного времени, котрое они могут посвятить занятиям спортом, искусству, благотворительности или образованию.

Из газеты «Правда Утопии». «“Я уже прошел все тестирования, испытания и собеседования, комиссия признала меня годным для работы в должности воспитателя. Признаюсь: это было непросто, горжусь, что все получилось. Как мне кажется, я был успешным руководителем и заслужил право работать в интернате”, - заявил нашему корреспонденту директор компании по производству мебели, в ближайшие месяцы планирующий сменить специальность. Напомним, что конкурс на появляющиеся в связи с ростом населения места воспитателей достигает десяти тысяч человек на место».

«В годы моей молодости были еще отсталые родители, которые отказывались отдавать своих детей в интернаты. Сейчас таких практически нет, поскольку возможности роста для тех, кто выпал из Системы, крайне ограниченны. Но, разумеется, я категорически не согласен с группой макаренковцев, которые требует запретить общение родителей с детьми моложе 18 лет».

Где это можно увидеть сейчас. «Продвинутые» российские школы (в том числе и интернатского типа, например московский «Интеллектуал»), летние образовательные лагеря.

Вся наша “Теория Воспитания” базировалась на двух основных принципах. Во-первых, воспитанием детей должны заниматься профессионалы, а не любители (каковыми обычно являются родители). Во-вторых, главной задачей учителя является обнаружить и развить в ребенке его Главный Талант, то, что он умеет лучше многих. Подразумевается, что большую часть времени обучения ребенок проводит в школе-интернате. При этом он отнюдь не отрезан от мира и от своей семьи - родители могут когда угодно приезжать к нему в интернат, и сам он регулярно ездит домой. Никакой секретности, никакой закрытости, но максимум приватности. Аркадий Стругацкий, писатель. Из ответов на вопросы читателей

Информационная утопия

В ответ на что родилась. Неспособность человеческого мозга оценить правильность решения, в том числе и такого, от которого зависит судьба человечества.

Великая цель. Освобождение людей от рутины, всю нетворческую работу должны делать машины.

Предтечи. Идеи о переустройстве общества на основе информационных технологий выдвигаются самыми разными людьми - от программистов-бунтовщиков в помятых майках до респектабельных аналитиков из консалтинговых агентств.

Экономика. Полностью открыта и в большой мере виртуальна. Благодаря этому все экономические действия приносят кумулятивный эффект, увеличивая благосостояние всего населения.

Управление. Переход законодательной власти в руки всего населения. Любое важное решение принимается на основе практически мгновенного всеобщего голосования в Сети. Функции администрирования сведены к минимуму. Выработку технологии народного волеизъявления осуществляет искусственный интеллект.

Технологии. В первую очередь информационные. Стопроцентная компьютеризация мира. Глобальная Сеть доводится до каждого жителя планеты. Создание искусственного интеллекта.

Образ жизни. Практически вся информация, существующая в мире, является доступной, и при этом существуют мощные алгоритмы ее поиска и обработки. Это касается всего - от бизнеса до секса. Браки заключаются не на небесах, а благодаря точному расчету совместимости будущей пары. Компьютерная диагностика позволила определять болезни на самом раннем этапе, что резко увеличило продолжительность жизни населения.

Жители Утопии - об инакомыслящих маргиналах. «Говорят, в Африке и Южной Америке сохранились еще целые племена, которые отказываются пользоваться возможностями искусственного интеллекта и подключаться к Сети. В последнее время большие опасения вызывают ультрас - они считают, что все решения, в том числе связанные с их жизнью, должен принимать искусственный интеллект, поскольку его решения более точны».

Из газеты «Правда Утопии»: «Вчера на планете прошло 85 референдумов. Из них общепланетарный характер носило голосование по поводу бюджета развития Земли. Напомним, что главным предметом дискуссии было финансирование проекта “Искусственный интеллект в каждый дом”. Программа была вновь отклонена 49% голосов против 38%. Тринадцать процентов граждан воздержались. Напомним, что год назад против этого проекта проголосовали более половины избирателей».

В перспективе ближайших десяти-двадцати лет сегодняшний Homo sapiens превратится в еНОМО - новый вид, который не успеет заметно измениться биологически, но качественно будет все более отличаться от нас за счет симбиоза с новой ИТ-средой… Виртуальность вторгается в мир осязания и запахов, в сферу эмоций. В будущем на любом расстоянии станет возможным самый прямой контакт с близким человеком. Или его имитацией… Прозрачной станет вся экономика рынка, она превратится в турнир компьютерных программ, на котором лидеры попадут в равновесие патового баланса сил. Александр Нариньяни, генеральный директор НИИ искусственного интеллекта. Из статьи «Новый человек ближайшего будущего “eHOMO”»

Национально-религиозная утопия

В ответ на что родилась. Тупик и моральный упадок, в который зашли многие страны, отказавшись от собственной традиции в угоду богатству.

Великая цель. Если не рай на земле, то Святая Русь, праведный Иран или модернизированная, но просветленная Индия.

Предтечи. Лидеры исламской революции в Иране, сторонники религиозных обоснований построения государства Израиль, лидеры Ватикана, Махатма Ганди, многочисленные лидеры протестантских сект в США, русские религиозные философы начала ХХ века и многие другие.

Экономика. Развитие за счет консервативной модернизации, то есть использование при построении рыночных и общественных институтов традиции - живой или возрожденной. Пример: исламский банкинг (ссужать деньги под проценты запрещено Кораном).

Управление. Институты и все крупные решения согласуются с национальной культурной традицией, в сложных вопросах решения не за светским лидером и не за референдумом, а за праведниками-харизматиками.

Технологии. Гуманитарные и педагогические технологии обогащены мистической традицией, техниками молитвы, йоги, ритуалами.

Образ жизни. Каждая минута жизни наполнена смыслом, молитвой. Чем бы вы ни занимались, программированием или банковским делом, - это не просто труд, а послушание, возвышающее душу. Мощная трудовая этика ведет к процветанию; конечно, в каждой стране свои порядки и традиции, но все люди - верующие, и во всех странах они хорошо понимают друг друга, а потому веротерпимы.

Жители Утопии - об инакомыслящих маргиналах. «Есть еще атеисты, но для них мы организовали атеистическую церковь -чтобы они не были ущемлены в правах. Куда опаснее те группы, которые считают, что их религия должна стать единственной, пусть даже и военным путем. Они не понимают, что противоречат воле Божьей: захоти Он - и в мире бы осталась одна религия».

Из газеты «Правда Утопии». «Очередной диспут между шиитами и суннитами прошел в Медине. По данным социологов, дискуссию наблюдали по телевизору более полумиллиарда зрителей, а в самой Медине собралось более десяти тысяч человек, приехавших со всех концов света. Не меньший интерес вызывает и дискуссия между иудаистами и представителями Ватикана, которая состоится в следующую среду в Иерусалиме. Уже сегодня нет свободных мест не только в гостиницах Святого города, но и практически во всем Израиле и Палестине».

Где существует сейчас. В религиозных общинах, в некоторых семьях, которые сочетают патриархальные ценности с включенностью в современное общество.

Наши первые шаги: Утвердить веру как источник нравственных норм. И на этой основе связать всех и каждого тесными общественными узами. Собрать и привести в систему русские общественные образцы. И на этой основе создать могучий русский общественный язык. Заимствовать мировую государственную культуру. И на этой основе создать высокую русскую государственную культуру. Восстановить разорванную связь времен от демократов до киевских князей. И на этой основе закончить вековую горячую и холодную гражданскую войну. Каждый из этих шагов требует предельного напряжения всех сил нашей страны. Виталий Найшуль. Из «Программы Института национальной модели экономики»

«Нью-эйдж»

В ответ на что родился. Церковники и политики скрывают от народа не только правду, но и путь к духовному совершенству, просветлению, превращая людей в тупых рабов, марионеток, неспособных познать мистическую реальность.

Великая цель. Каждому человеку должны быть доступны мистический опыт, сексуальные удовольствия, новые эмоции.

Предтечи. Американские битники, русские теософы (Гурджиев, Блаватская), Карлос Кастанеда, основатели синкретических церквей, таких как бахаизм, мистики и гуру всех мастей, хиппи.

Экономика. Свободный и честный обмен без денег. Бери что хочешь и поступай как знаешь, если только это не причиняет вред другому; никаких авторских прав и имущественного накопления.

Управление. Ключевые позиции в обществе занимают духовные учителя. Каждая школа выстраивает свою иерархию. Во главе - гуру, дальше продвинутые последователи, в самом низу начинающие и т. д. Но на самом деле все эти разнообразные учения образуют всемирную, хотя и разнородную мистическую церковь.

Технологии. Ученые и инженеры - тоже сектанты, а их работа - признанный вид духовной практики.

Образ жизни. Люди объединены в группы, общины и т. д., каждая из которых выбирает свой набор духовных практик, составленных из обрывков древних мистических учений, религий и философий. На смену академической медицине приходят всевозможные варианты целительства, но если кто захочет - есть и таблетки. Сексуальные отношения целиком зависят от учения, адептами которого являются члены группы, - от свободной любви и половых извращений до тотального воздержания. Основополагающие жизненные принципы - ненасилие и любовь ко всему живому. В моде вегетарианство, различные гимнастики, отсутствие вредных привычек (легкие наркотики и психоделики не в счет).

Житель Утопии об инакомыслящих маргиналах. «Пацифик, понимаешь? Некоторые не врубаются, что все вокруг сестренки и братишки. Не понимают, что я закинулся и у меня просветление. А они: давай, медитируй! Они бы еще копать предложили… И травой не угостят никогда».

Из газеты «Правда Утопии». «…Учитель Джон Цзинь Кузнецов открыл братишкам и сестренкам новый путь получения полного и окончательного просветления всего за пять лет. Уже в ближайшее время средний возраст полного Цзы-старца может составить 33 года».

Где существует сейчас. Хипповские коммуны, мистические общины от Байкала до Мексики.

Хотя я серьезно занимаюсь хатха-йогой уже на протяжении почти двух десятилетий, так сложилось, что за эти годы я совсем не уделял внимания йоге, не читал журналов по йоге. Но вот приблизительно девять месяцев назад я открыл новый “Журнал йоги”, который оставили на моем столе. Я был ошеломлен, как если бы заснул и, проснувшись, обнаружил, что оказался на другой планете, в другом измерении. Это был мир, где каждый был красив и каждый был богат. В этом мире была популярна тенденция, называемая “духовностью”, в которой каждый имел личные отношения со своим создателем, и, казалось, самым важным было иметь красивое тело и быть счастливым. Эндрю Коэн, основатель и главный редактор журнала «Что такое Просветление?». Из вступительной статьи

Трансгуманизм

В ответ на что родился. Ограниченность возможностей человеческого организма, в частности болезни, старение и смерть.

Великая цель. Переход от Homo sapiens к «постчеловеку» - существу, обладающему более совершенными физическими и умственными способностями.

Предтечи. Философы Ник Бостром, Дэвид Пирс и FM-2030 (настоящее имя - Ферейдун Эсфендиари), а также писатели-фантасты.

Экономика. Утопия может осуществиться и при рыночной системе, и при социалистической. Но в любом случае главные инвестиции идут в науку, технологии и медицину.

Управление. Одна из основных задач власти - контроль за справедливым распределением новых технологических возможностей.

Технологии. Бурный рост разработок, связанных с медициной и фармацевтикой. Технологии улучшения человеческого тела. Замене подлежат все органы (разве что кроме передних долей коры головного мозга, да и то не факт).

Образ жизни. Новое тело подразумевает новый быт и нравы. Болезней не существует, люди (точнее, их личность) становятся практически бессмертными. Эмоции и настроение можно регулировать непосредственной стимуляцией мозга - чуть ли не у каждого в кармане лежит пульт переключения настроения. Препараты и электронные чипы помогают думать быстрее и запоминать больше.

Жители Утопии - об инакомыслящих маргиналах. «Еще встречаются редкие поселения, в которых люди отказываются менять свое тело, вообще использовать достижения новейших технологий. Но они много болеют, бывают агрессивны и быстро исчезают с лица земли. Недавно зародилось движение ультрас, которое призывает к полной замене человеческого тела. Они вслух говорят радикальные и неприличные вещи, например, что Homo sapiens - низшая раса».

Из газеты «Правда Утопии». «На повестке дня Всемирного саммита вопрос о ликвидации внутренних армий. Инициаторы этого проекта считают, что за последние десятилетия сильно изменились этические нормы: отсутствие естественной смерти делает понятия убийства и войны совсем уж аморальными…»

Где существует сейчас. Передовые научные эксперименты.

Мы можем использовать технологические способы, чтобы улучшить себя, человеческий организм и в итоге даже выйти за пределы того, что большинство считает человеческим… Молекулярная нанотехнология обладает достаточным потенциалом, чтобы создать изобилие ресурсов для каждого человека и предоставить нам полный контроль над биохимическими процессами в наших телах, позволив нам избавиться от болезней. Посредством перестройки или фармакологической стимуляции центров удовольствия в мозгу мы сможем испытывать больший спектр эмоций, бесконечное счастье и неограниченные по интенсивности радостные переживания каждый день. Из документов Российского трансгуманистического движения

Экологическая утопия

В ответ на что родилась. Опасность экологической катастрофы, истощение ресурсов, отрыв человека от естественной среды обитания.

Великая цель. Жить в гармонии с природой, сохранить человечество, живую природу, всю планету в ее разнообразии и красоте.

Предтечи. Различные зеленые движения, философы типа Андре Горца, Мюррея Букчина или Никиты Моисеева, отчасти Римский клуб.

Экономика. Промышленный рост сильно ограничен. Налоговая система устроена так, что невыгодно производить продукцию, хоть как-то загрязняющую окружающую среду. Либеральные стимулы производства и потребления сильно ограничены.

Управление. Наверху - демократическое мировое правительство. Внизу - самоуправление общин, поселков и прочих небольших сообществ.

Технологии. Развитие альтернативной энергетики - от солнечных батарей до термоядерных реакторов. Резкое повышение коэффициента переработки вторичных материалов. Абсолютно новые средства связи. Создание новых экологически чистых средств транспорта, для которых не нужны дороги.

Образ жизни. Модно совмещать аграрный труд с интеллектуальным. Сломанные вещи принято не выбрасывать, а чинить. Многие предметы используются коллективно, например вместо сотен телевизоров в каждой семье - несколько общинных кинотеатров. Использование труда домашних животных считается аморальным.

Жители Утопии - об инакомыслящих маргиналах. «Иногда экопоселения вырождаются в корпорации с жесткой иерархией и неравенством в потреблении, подчас мелкие вожди доходят до того, что начинают есть животную пищу и возрождают полузабытые вредные технологии. С другой стороны, есть некоторые поселения, в которых уверены, что любое воздействие во вред природе, - они даже отказываются от искусственного разведения растений и едят только то, что растет само».

Из газеты «Правда Утопии». «Многим может показаться странным, но еще тридцать лет назад употребление в пищу мяса живых существ считалось совершенно нормальным».

Где существует сейчас. На самом локальном уровне - всевозможные экопоселения. На самом глобальном уровне - борьба с потеплением климата и разрушением озонового слоя.

Богатая жизнь не только вполне совместима с производством меньшего числа потребительских товаров, а, напротив, требует этого. Не существует никаких аргументов, кроме, разумеется, логики капитализма, не позволяющих нам производить и делать доступными для всех одинаковое адекватное жилье, одежду, домашнюю обстановку и транспортные средства, которые являются энергосберегающими, долговечными и простыми в эксплуатации и ремонте, при одновременном увеличении количества свободного времени. Из книги «Экология и свобода» французского философа Андре Горца

Космическая утопия

В ответ на что родилась. Невозможность развития человека как вида без освоения космического пространства.

Великая цель. Выход человечества за пределы Земли, неограниченные возможности познания мира.

Предтечи. Исторически: от Коперника до Циолковского. Сегодня - тысячи ученых из разных стран. Ну а конкретные проекты можно найти в столах инженеров NASA и Роскосмоса.

Экономика. Мобилизационный тип. Отсутствие конкуренции. Главные инвестиции - в науку и космические технологии.

Управление. Мобилизационное. Любое политическое действие оценивается исходя из его полезности и необходимости для освоения космического пространства. Фактически миром управляет группа ученых - руководителей космического проекта.

Технологии. Прорывы в целом ряде естественных наук: астрономии, физике, материаловедении, химии и т. д.

Образ жизни. Большинство граждан ощущают себя причастными к мировому колонизационному проекту - освоению других планет или даже других звездных систем. В каком-то смысле бог из сердец возвращается обратно на небо. Появляется множество людей, не имеющих конкретного гражданства и считающих себя «гражданами космоса». Понятие «национальность» размывается.

Из газеты «Правда Утопии». «Там, в большом космосе, идет большая работа. Монтажники космоцентра уже приступили к состыковке элементов первого космического города, способного вместить более 50 тысяч жителей. Его первыми обитателями станут ученые из исследовательского центра им. Циолковского - именно здесь проходит сейчас передний край борьбы с гравитацией».

Житель Утопии об инакомыслящих маргиналах. «Есть еще среди нас обыватели, считающие, что их мелкие интересы выше интересов человечества. Они жалуются на недостатки в бытовой сфере. Впрочем, в большинстве своем это люди прошлого, и их даже жалко. Хорошо, что Совет не пошел на поводу у экстремистов, требовавших перевести тех, кто не работает на проект, на ограниченное потребление. Пусть живут как хотят».

Где можно увидеть сейчас. Международная космическая станция. Проекты по освоению Марса.

Я не думаю, что человечество сможет пережить следующее тысячелетие, если не вырвется в космос. Слишком много напастей угрожает жизни, сосредоточенной на одной планете. Когда мы выйдем в космос и создадим независимые колонии, наше будущее окажется в безопасности. Условий, сходных с земными, в пределах Солнечной системы нет, поэтому придется добраться до другой звезды. Стивен Хокинг, британский астрофизик. Из интервью западной прессе

Альтерглобалистская утопия

В ответ на что родилась. Несправедливость неолиберальной глобализации. Неравенство между странами богатого Севера и бедного Юга. Имперские амбиции богатых стран во внешней политике и расизм во внутренней.

Великая цель. Всемирная кооперация, экономическая справедливость, гармония с окружающей средой, триумф прав человека и культурного разнообразия.

Предтечи. Вожди социализма вроде Маркса или Бакунина. Бывший вдохновитель «Красных бригад» Тони Негри, лингвист Ноам Хомски, экономист и публицист Сюзан Джордж.

Экономика. На смену серийному массовому производству приходит ремесленничество с акцентом на уникальность продукта. Финансовые трансакции облагаются «налогом Тобина» (0,1–0,25%). Спекуляция землей запрещена. Нет частной собственности на ресурсы и на авторские права.

Управление. Власть делегируется снизу вверх: от «сильных» кооперативов, самоуправляющихся общин и поселков - «слабому» демократическому мировому правительству.

Технологии. Гармоничное сочетание высоких технологий и ремесленного искусства, ручного и автоматизированного труда. Нет двух одинаковых машин.

Образ жизни. Мир разбит на множество относительно небольших общин и коммун. В каждой из них свой уклад. Где-то нормой является вегетарианство и свободная любовь, а где-то - патриархальные традиции. Мир един, но разнообразен. Сообщества кооперируются на горизонтальном уровне. Сегодня коммуна норвежских рыболовов заключает союз с саамскими оленеводами и японскими музыкантами, а потом у этой коммуны меняется настроение, и они вступают в союз с каким-нибудь африканским кооперативом. То же самое и с отдельным человеком. Каждая община свободна для входа и выхода.

Житель Утопии - об инакомыслящих маргиналах. «На мой взгляд, главную угрозу представляет мировое правительство, в прошлом году оно уже пыталось переподчинить себе Объединенные силы по охране правопорядка, но совет кооперативов, к счастью, был начеку».

Из газеты «Правда Утопии». «Может ли человек в семьдесят три года научиться играть на кобызе? Может - и это доказал известный физик-теоретик, бывший член коммуны “Союза ученых”. В день своего семидесятилетия он перешел в “Группу казахских музыкантов”, а в этом году уже солировал на концерте, организованном “Азиатским фолкцентром” в Эдинбурге».

Где существует сейчас. Кооперативы бразильских крестьян после захвата ими земель у богатых латифундистов. Коммуны в Западной Европе.

Правило № 1. Все принадлежит каждому. Все результаты и ресурсы творческой деятельности в данной сети бесплатны и открыты для пользования каждым (в том числе не-гражданами Новой Касталии)... Патенты в Новой Касталии отменены... Правило № 2. Каждый открыт для диалога с каждым. Все сети открыты, и их участники самостоятельно выбирают круг тех, с кем им интересно <…> вести диалог… Правило № 3. Образование и воспитание, здравоохранение и культура общедоступны… Правило № 4. Гражданин Новой Касталии добровольно не использует свой потенциал в коммерческих и/или властных целях… Александр Бузгалин, профессор МГУ. Из статьи «Новая Касталия»

Утопия (от др.-греч. οὐ «не» и τόπος «место»; по другой версии: ου – «благо», то есть «благое место») – жанр художественной литературы, близкий к научной фантастике, описывающий модель идеального, с точки зрения автора, общества. В отличие от антиутопии характеризуется верой автора в безупречность модели.

Название

Название жанра происходит от одноимённого произведения Томаса Мора – «Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» (1516 г.), в котором «Утопия» лишь название острова. Впервые же в значении «модель идеального общества» это слово встречается в книге путешествий английского священника Сэмюэла Перчеса «Паломничество» (Pilgrimage, 1613). Там же впервые употребляется и прилагательное «утопический» (utopian). Несмотря на столь позднее укрепление этого термина, первой утопией в истории европейской литературы считается модель идеального общества в диалоге Платона «Государство» (он же впервые использует слово Утопия в значении «место, которого нет» в трактате «Государство» (427–347 гг. до н. э.).

Детальная история жанра

Начало жанра было положено ещё трудами античных философов, посвящённых созданию идеального государства. Самым известным из них является «Государство» Платона, в котором он описывает идеальное государство, построенное по образу и подобию Спарты, с отсутствием таких недостатков, присущих Спарте, как повальная коррупция (взятки в Спарте брали даже цари и эфоры), постоянная угроза восстания рабов, постоянный дефицит граждан и т. п.

Жанр появляется вновь в Эпоху Возрождения, что связано с именем Томаса Мора, написавшего «Утопию». После этого начался расцвет жанра утопии с активным участием социал-утопистов. Позднее, с началом промышленной революции, начали появляться отдельные произведения в жанре антиутопии, изначально посвящённые критике сложившегося порядка (см. утопический социализм). Ещё позднее появились произведения в жанре антиутопии, посвящённые критике утопий.

В современной литературе утопия рассматривается среди жанров научной фантастики. В утопиях конструируется некая «вторая действительность», которая противопоставляется окружающей реальности и содержит острую критику современности. Расцвет утопической литературы совпадает с полосами острых культурных кризисов и кардинальных перемен в жизни общества.

Основные черты утопии

Своими корнями утопическая литература уходит в архаические мифы о посещении подземного царства и в жанр народной сказки, в образно-композиционной системе, в которой важное место зачастую занимают некие блаженные волшебные страны, где добро окончательно побеждает зло, текут «молочные реки с кисельными берегами» и т.д. В процессе исторического развития в литературе выработался ряд устойчивых сюжетных ходов, обеспечивающих перемещение героя из обыденного мира в фантастическую реальность утопии: сны, видения, путешествия в неведомые дальние страны либо на другие планеты и т.п. Мир утопии располагается, как правило, вне привычных времени и пространства. Он помещается либо в странах на другом конце Земли (порой за ее пределами), недоступных простым смертным, и «случайно», «фантастическим образом» открывается стороннему гостю, либо переносится в «прекрасное будущее», воплотившее в жизнь светлые чаяния современного человечества. Принцип контраста настоящего и будущего в утопиях часто реализуется через диалог между сторонним визитером, которого все вокруг приводит в изумление, и его «чичероне», то есть проводником по новому миру, объясняющим чужестранцу устройство идеального общества.

Характерные черты утопий:

Общество, которое писатели изображают, застыло в неподвижности; ни один утопист не изображает изобретённый им мир во временном протяжении.
Все утопии предполагают полное единомыслие, в них присутствует упрощенный взгляд на человека, нет индивидуализации характеров, схематизм в их изображении.
В утопиях нет каких-либо внутренних конфликтов. Сюжет утопии предполагает описание мира, его законов, взаимоотношение людей, основанных на разумных принципах и поэтому не располагающих к конфликту.
Все процессы, происходящие в обществах, протекают по заранее установленному образцу.
Эти совершенные общества полностью отгорожены от внешнего мира. Пространство в утопии замкнуто, изолировано.
Утопиям свойственно изображать свой мир, ориентируясь на некий идеал, оторванный от реальности.
В утопиях нет сатиры, так как там идет утверждение идеала и противопоставление этого идеала реально существующей действительности.

Известные произведения

«Государство», Платон.
«Утопия», Томас Мор.
«Город Солнца», Томмазо Кампанелла.
«История севарамбов», Дени Верас.
«Новая Атлантида», Фрэнсис Бэкон.
«Что делать», Николай Чернышевский (Четвёртый сон Веры Павловны).
«Остров», Олдос Хаксли.
«Туманность Андромеды», Иван Ефремов.
«Полдень, XXII век», А. и Б. Стругацкие.
«И не осталось никого», Эрик Фрэнк Расселл.
«Выбраковка», Олег Дивов.
Цикл «Меганезия», А. Розов.

Жанр утопии в русской литературе

Зарождение

В истории русской литературы существует также довольно прочная традиция создания утопических произведений, связанная с такими именами, как Сумароков, Радищев, Одоевский, Чернышевский, Достоевский, Салтыков-Щедрин и др. В России утопия появилась лишь в XVIII веке – в эпоху создания отечественной литературы нового времени и с этого периода начала активно развиваться, отвечая потребности русской общественной мысли. Русская утопия нередко была растворена в литературных произведениях других жанров – социальных романах, фантастических рассказах (например, утопические мотивы в «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищева). Русская литература более богата утопическими произведениями, чем об этом принято думать. Причем эти произведения разнообразны и по своему социальному содержанию, и по своим жанровым особенностям. Здесь мы находим и утопии в духе популярного в XVIII столетии «государственного романа», и декабристскую, и просветительскую, и славянофильскую утопии, и произведения в духе утопического социализма, и сатирические утопии, предвосхитившие ставший популярным во второй половине XIX – начале ХХ века жанр антиутопии, и другие виды утопической литературы.

В 1858 году А. Герцен издал в Лондоне в одной книге два сочинения – «О повреждении нравов в России» Щербатова и «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева. Он не случайно объединил эти два произведения, так как оба они являлись, по сути, документами русской критической мысли, политического радикализма. К числу декабристских утопий относится прежде всего повесть «Сон» (1819) писателя и литературного критика Александра Улыбышева, примыкавшего к декабристам, и «Европейские письма» Вильгельма Кюхельбекера. Последние написаны от лица американца, путешествующего по Европе XXVI столетия и рассуждающего о прошлом и настоящем европейских стран. По широте охвата истории, по своему просветительскому пафосу и вере в великое будущее России утопия Кюхельбекера. Предваряет более позднюю утопию Владимира Одоевского «4338 год».

Развитие

Характеризуя развитие русской утопической литературы, нельзя обойти стороной проблему антиутопии. Чаще всего негативные утопии в России XIX века описывали всевозможные отрицательные последствия технического и научного прогресса, механизации труда и стиля жизни, предупреждали об опасности мировых войн, могущих повернуть историю вспять. Мотивы утопии явственно присутствуют у Салтыкова в некоторых рассказах: «Сон в летнюю ночь», «Скрежет зубовный», где сны выступают в ироническом контрасте с реальностью. Как сатирическую утопию можно рассматривать и некоторые страницы «Истории города Глупова». Сатирической утопией является и повесть «Жизнь человека через сто лет» Григория Данилевского. Дальнейшая эволюция русской литературной утопии тесно связана с общественной атмосферой в России конца XIX – начала ХХ века. Поражение первой русской революции (1905-1907) вызвало серьезный идейный разброд в среде русской интеллигенции и усугубило пессимистические настроения в общественном сознании и литературе. Эти настроения дают себя знать и в развитии русской утопической прозы. Показательна в этом отношении, например, повесть Николая Федорова «Вечер в 2217 году» (1906). Труд лишен радости, сводится к бессодержательным, механическим операциям. Население разбито на сотни и тысячи, причем каждый должен носить свой рабочий номер. Стандартизации подчиняется и личная жизнь людей. Даже такая интимная область человеческих отношений, как любовь, подчинена единственной цели – выращиванию полноценного и здорового потомства. Семьи не существует, она давно отмерла как смешной и романтический пережиток.

Мотивы, связанные с утопией, все чаще звучат в творчестве известных русских писателей. Несколько утопических произведений пишет Валерий Брюсов. Среди них – «Земля», «Республика Южного Креста», «Семь земных соблазнов». Здесь читатель сталкивается с впечатляющими описаниями научно-технического прогресса: высотными домами, машинами, дирижаблями, электрическим и даже «радиоактивным» освещением. В творчестве Брюсова преобладает негативная утопия. Такова, например, «Республика Южного Креста». Социалистическую утопию представляет роман «Красная Звезда» Александра Богданова. В нем писатель изобразил основанное на коммунистических началах общество будущего, которое герой, профессиональный революционер, находит на Марсе.

Во многих социально-фантастических и утопических романах 20-х годов – В. Итина «Страна Гонгури», Я. Окунева «Грядущий мир», А. Беляева «Борьба в эфире» В. Никольского «Через тысячу лет», Я. Ларри «Земля счастливых» и других – содержатся попытки нарисовать будущее как грядущую победу коммунистического общества во всем мире. Однако социальный образ будущего в них, как правило, подменялся научно-техническими прогнозами, футурологическими предсказаниями. После бурного подъема и развития утопической литературы в 20-х годах наступил резкий спад, и начиная с 30-х годов утопии довольно редко появляются на книжных прилавках. Возрождению этого жанра в последние годы во многом способствовало развитие научной фантастики.

Утопия как жанр кино

Утопия – это, как известно, идеальная модель общества, построенного на основе безупречных порядков, антиутопия же – полный антипод первого понятия, то есть государство, далеко зашедшее по самым негативным и пагубным путям развития. Но вот тут-то и возникает главный казус – у каждого человека, а тем более творческого, понятия об идеалах и пороках различные. В нашем случае это, впрочем, лишь дарит зрителю огромное разнообразие художественных композиций на любой вкус.

Утопия в кино

Классическая кинолента «Капитан Немо и подводный город» 1969-го года, снятая по мотивам творчества Жюля Верна, повествующая о прекрасном фантастическом обиталище в глубинах океана.
Великолепный «Плезантвиль» Гэри Росса, в котором американские подростки из девяностых попадают в идеальное общество в стиле мыльной оперы пятидесятых. Не так давно этому же режиссёру доверили съёмки другой антиутопии, отгремевшей в кинотеатрах всего мира – первой части Голодных игр.
Телевизионный фильм «Дивный новый мир», где наглядно изображено невероятно упорядоченное государство, без преступности и войн.

Некоторые картины не столь однозначны, и изображенные в них миры можно одновременно назвать и утопией, и антиутопией. Сложно уяснить, как две полных противоположности могут ужиться в одном творении? Проще всего понять это на конкретном примере – философском боевике Эквилибриум с Кристианом Бэйлом. В этом фильме изображено безупречно упорядоченное общество, лишенное изъянов, но одновременно автор задается вопросом – оправдывает ли свою цену достигнутая фантастическим правительством цель? Ведь под совсем иным углом жизнь обывателей в киноленте выглядит хуже самого страшного ужаса. Приблизительно такое же впечатление оставляет после себя и шедевральный мультфильм Тарика Салеха «Метропия», где совсем не по-детски изображено близкое к идеальному государство, изнанка которого совершенно иная.