Ибо нет больше той любви. Толкования на Ин

Дитрих Бонхёффер

МОЛИТВЫ ДЛЯ СО-УЗНИКОВ. Рождество 1943 года

Утренняя молитва

Боже, к Тебе взываю на заре. Помоги мне молиться и собрать свои мысли к Тебе; одному мне это не под силу.

Во мне-сумрачно, но у Тебя-свет; одинок я, но Ты не оставляешь меня; малодушен, но у Тебя-помощь; беспокоен, но у Тебя-мир; во мне ожесточение, но у Тебя-терпение; непостижны для меня пути Твои, но знаешь Ты путь для меня.

Отец небесный, хвала и благодарность Тебе за ночной покой, хвала и благодарность Тебе за новый день, хвала и благодарность Тебе за всю Твою доброту и верность в жизни моей прошлой.

Ты сделал для меня много доброго, дай мне теперь силы принять из Твоей руки и тяжелое бремя.

Ты ведь возложишь на меня не более того, что смогу вынести.

У Тебя все служит на пользу Твоим чадам.

Господь Иисус Христос , Ты был нищ и несчастен, схвачен и оставлен, как я.

Ты знаешь все беды людей, Ты останешься со мной, когда все отступятся от меня, Ты не забудешь меня и отыщешь, Ты хочешь, чтобы я познал Тебя и обратился к Тебе.

Господи, я слышу Твой призыв и следую ему, помоги мне!

Святой Дух , дай мне веру, что спасет меня от отчаяния, страстей и пороков, дай мне любовь к Богу и людям, что истребит всю ненависть и ожесточение, дай мне надежду, что избавит меня от страха и малодушия.

Святой, милосердный Бог , Творец и Спаситель мой , Судья и Избавитель мой, Ты знаешь меня и все мои дела.

Ты ненавидишь зло и караешь его в том и этом мире, невзирая на лица, Ты прощаешь грехи тому, кто искренне просит о том, Ты любишь добро и платишь за него на сей земле утешенной совестью, а в грядущем мире венцом праведности.

Пред Тобой я думаю о всех своих близких, о соседях-узниках и всех тех, кто несет в этой обители свою тяжкую службу.

Смилуйся, Боже!

Даруй мне свободу, и пусть я буду жить так, чтобы смог оправдать свою жизнь пред Тобой и пред людьми.

Боже мой, что бы ни принес день сей,- Да славится имя Твое.

Вечерняя молитва

Господь, Бог мой, благодарю Тебя, что Ты день сей привел к концу; благодарю Тебя, что Ты даешь покой телу и душе.

Рука Твоя была надо мной, ограждала и охраняла меня.

Прости мне все маловерие и всю неправоту этого дня и помоги мне прощать всем, от кого я потерпел неправоту.

Дай мне мирный сон под Твоей защитой и огради меня от соблазнов тьмы.

Я поручаю Тебе своих близких, дом сей, поручаю Тебе свое тело и душу.

Бог мой, да славится Твое святое имя.

День один говорит другому, что жизнь моя есть странствие к великой вечности.

О вечность, ты прекрасна, пусть сердце мое привыкнет к тебе; мой дом родной - не от сего времени.

Молитва в большой беде

Господь Бог , великое несчастье обрушилось на меня. Заботы душат меня. Я в растерянности.

Смилуйся, Боже, и помоги.

Дай силы снести Твое бремя.

Не дай страху овладеть мною, позаботься отечески о моих близких, о жене и детях.

Милосердный Бог, прости мне все грехи, соделанные мной пред Тобой и людьми. Я доверяю Твоей милости и отдаю жизнь свою в Твои руки.

Соделай со мной все, что Ты хочешь и что есть благо для меня.

В жизни или смерти я с Тобой, а Ты со мной, мой Бог.

Господи, я ожидаю Твоего Спасения и Твоего Царства.

Дитрих Бонхеффер. Сопротивление и покорность

Доверие

Предательство едва ли не каждый испытывает на своем опыте. Фигура Иуды, столь непостижимая прежде, уже больше не чужда нам. Да весь воздух, которым мы дышим, отравлен недоверием, от которого мы только что не гибнем. И если прорвать пелену недоверия, то мы получим возможность приобрести опыт доверия, о котором раньше и не подозревали. Мы приучены, что тому, кому мы доверяем, можно смело вверить свою голову; несмотря на всю неоднозначность характерную для нашей жизни и наших дел, мы выучились безгранично доверять. Теперь мы знаем, что только с таким доверием, которое всегда-риск, но риск, с радостью принимаемый, действительно можно жить и работать. Мы знаем, что сеять или поощрять недоверие - в высшей степени предосудительно и что, напротив, доверие, где только возможно, следует поддерживать и укреплять. Доверие всегда останется для нас одним из величайших, редкостных и окрыляющих даров, которые несет с собой жизнь среди людей, но рождается оно всегда лишь на темном фоне необходимого недоверия. Мы научились ни в чем не отдавать себя на произвол подлости, но в руки, достойные доверия, мы предаем себя без остатка.

Чувство качества

Если у нас не достанет мужества восстановить подлинное чувство дистанции между людьми и лично бороться за него, мы погибнем в хаосе человеческих ценностей. Нахальство, суть которого в игнорировании всех дистанций, существующих между людьми, так же характеризует чернь, как и внутренняя неуверенность; заигрывание с хамом, подлаживание под быдло ведет к собственному оподлению. Где уже не знают, кто кому и чем обязан, где угасло чувство качества человека и сила соблюдать дистанцию, там хаос у порога. Где ради материального благополучия мы миримся с наступающим хамством, там мы уже сдались, там прорвана дамба, и в том месте, где мы поставлены, потоками разливается хаос, причем вина за это ложится на нас. В иные времена христианство свидетельствовало о равенстве людей, сегодня оно со всей стра стью должно выступать за уважение к дистанции между людьми и за внимание к качеству. Подозрения в своекорыстии, основанные на кривотолках, дешевые обвинения в антиобщественных взглядах-ко всему этому надо быть готовым. Это неизбежные придирки черни к порядку. Кто позволяет себе расслабиться, смутить себя, тот не понимает, о чем идет речь, и, вероятно, даже в чем-то заслужил эти попреки. Мы переживаем сейчас процесс общей деградации всех социальных слоев и одновременно присутствуем при рождении новой, аристократической позиции, объединяющей представителей всех до сих пор существующих слоев общества. Аристократия возникает и существует благодаря жертвенности, мужеству и ясному сознанию того, кто кому и чем обязан, благодаря очевидному требованию подобающего уважения к тому, кто этого заслуживает, а также благодаря столь же понятному уважению как вышестоящих, так и нижестоящих. Главное-это расчистить и высвободить погребенный в глубине души опыт качества, главное-восстановить порядок на основе качества. Качество-заклятый враг омассовления. В социальном отношении это означает отказ от погони за положением в обществе, разрыв со всякого рода культом звезд, непредвзятый взгляд как вверх, так и вниз (особенно при выборе узкого круга друзей), радость от частной, сокровенной жизни, но и мужественное приятие жизни общественной. С позиции культуры опыт качества означает возврат от газет и радио к книге, от спешки-к досугу и тишине, от рассеяния-к концентрации, от сенсации- к размышлению, от идеала виртуозности-к искусству, от снобизма-к скромности, от недостатка чувства меры- к умеренности. Количественные свойства спорят друг с другом, качественные-друг друга дополняют.

Со-страдание

Нужно учитывать, что большинство людей извлекают уроки лишь из опыта, изведанного на собственной шкуре. Этим объясняется, во-первых, поразительная неспособность к предупредительным действиям любого рода: надеются избежать опасности до тех пор, пока не становится поздно; во-вторых, глухота к страданию других. Со-страдание же возникает и растет пропорционально растущему страху от угрожающей близости несчастья. Многое можно сказать в оправдание такой позиции: с этической точки зрения-не хочется искушать судьбу; внутреннюю убежденность и силу к действию человек черпает лишь в серьезном случае, ставшем реальностью; человек не несет ответственности за всю несправедливость и все страдания в мире и не хочет вставать в позу мирового судьи; с психологической точки зрения- недостаток фантазии, чувствительности, внутренней отмобилизованности компенсируется непоколебимым спокойствием, неутомимым усердием и развитой способностью страдать. С христианской точки зрения, однако, все эти доводы не должны вводить в заблуждение, ибо главное здесь- недостаток душевной широты. Христос избегал страданий, пока не пробил его час; а тогда- добровольно принял их, овладел ими и преодолел. Христос, как говорится в Писании, познал своей плотью все людские страдания как свое собственное страдание (непостижимо высокая мысль!), он взял их на себя добровольно, свободно. Нам, конечно, далеко до Христа, мы не призваны спасти мир собственными делами и страданиями, нам не следует взваливать на себя бремя невозможного и мучиться, сознавая неспособность его вынести, мы не Господь, а орудия в руке Господа истории и лишь в весьма ограниченной мере способны действительно со-страдать страданиям других людей. Нам далеко до Христа, но если мы хотим быть христианами, то мы должны приобрести частицу сердечной широты Христа- ответственным поступком, в нужный момент добровольно подвергая себя опасности, и подлинным со-страданием, источник которого не страх, а освобождающая и спасительная Христова любовь ко всем страждущим. Пассивное ожидание и тупая созерцательность-не христианская позиция. К делу и со-страданию призывают христианина не столько собственный горький опыт, сколько мытарства братьев, за которых страдал Христос.

О страдании

Неизмеримо легче страдать, повинуясь человеческому приказу, чем совершая поступок, сделав свободный выбор, взяв на себя ответственность. Несравненно легче страдать в коллективе, чем в одиночестве. Бесконечно легче почетное страдание у всех на виду, чем муки в безвестности и с позором. Неизмеримо легче страдать телесно, чем духовно. Христос страдал, сделав свободный выбор, в одиночестве, в безвестности и с позором, телесно и духовно, и с той поры миллионы христиан страждут вместе с ним.

Настоящее и будущее

Нам до сих пор казалось, что возможность планировать свою жизнь как в профессиональном, так и в личном аспекте относится к неотъемлемым человеческим правам. С этим покончено. Силою обстоятельств мы ввержены в ситуацию, в которой вынуждены отказаться от заботы о «завтрашнем дне» (Мф 6, 34), причем существенно, делается ли это со свободной позиции веры, что подразумевает Нагорная проповедь, или же как вынужденное рабское служение текущему моменту. Для большинства людей вынужденный отказ от планирования будущего означает безответственную, легкомысленную или разочарованно-безучастную капитуляцию перед текущим моментом; немногие все еще страстно мечтают о лучших временах в будущем, пытаясь отвлечь себя этим от мыслей о настоящем. Обе позиции для нас равно неприемлемы. Для нас лишь остается очень узкий и порой едва различимый путь - принимать любой день так, как будто он последний, и все же не отказываться при этом от веры и ответственности, как будто у нас впереди еще большое будущее. «Дома и поля и виноградник будут снова покупаемы в земле сей» (Иер У. 15)-так, кажется, пророчествовал Иеремия (о парадоксальном противоречии со своими иеремиадами) накануне разрушения священного града; перед лицом полного отсутствия всякого будущего это было божественное знамение и залог нового, великого будущего. Мыслить и действовав не теряя из виду грядущее поколение, сохрани при этом готовность без страха и забот оставит сей мир в любой день,-вот позиция, практически навязанная нам, и храбро стоять на ней нелегко, но необходимо.

Оптимизм

Разумнее всего быть пессимистом: разочарования забываются, и можно без стыда смотреть людям в глаза. Оптимизм поэтому не в чести у разумных людей. Оптимизм по своей сути не взгляд поверх текущей минуты, это жизненная сила, сила надежды, не иссякающая там, где отчаялись другие, сила не вешать головы, когда все старания кажутся тщетными, сила сносить удары судьбы, сила не отдавать будущего на произвол противнику, а располагать им самому. Конечно, можно встретить и глупый, трусливый оптимизм, который недопустим. Но никто не должен смотреть свысока на оптимизм-волю к будущему, даже если он сто раз ошибется; оптимизм-жизненное здоровье, надо беречь его от заразных болезней. Есть люди, которые не принимают его всерьез, есть христиане, не считающие вполне благочестивым надеяться на лучшее земное будущее и готовиться к нему. Они верят, что в хаосе, беспорядке, катастрофах и заключен смысл современных событий, и потому сторонятся (кто разочарованно и безучастно, кто в благочестивом бегстве от мира) ответственности за дальнейшую жизнь, за новое строительство, за грядущие поколения. Вполне возможно, что завтра разразится Страшный суд, но только тогда мы охотно отложим наши дела до лучших времен, не раньше.

Опасность и смерть

Мысль о смерти за последние годы становится все более привычной. Мы сами удивляемся тому спокойствию, с каким мы воспринимаем известия о смерти наших сверстников. Мы уже не можем ненавидеть смерть, мы увидели в ее чертах что-то вроде благости и почти примирились с ней. В принципе мы чувствуем, что уже принадлежим ей и что каждый новый день-это чудо. Но было бы, пожалуй, неправильным сказать, что мы умираем охотно (хотя всякий знаком с известной усталостью, которой, однако, ни при каких обстоятельствах нельзя поддаваться),-для этого мы, видимо, слишком любопытны или, если выразиться с большей серьезностью: нам хотелось бы все-таки узнать что-нибудь еще о смысле нашей хаотичной жизни. Мы вовсе не рисуем смерть в героических тонах, для этого слишком значительна и дорога нам жизнь. И подавно отказываемся мы усматривать смысл жизни в опасности, для этого мы еще недостаточно отчаялись и слишком хорошо знакомы со страхом за жизнь и со всеми остальными разрушительными воздействиями постоянной угрозы. Мы все еще любим жизнь, но я думаю, что смерть уже не сможет застать нас совсем врасплох. Опыт, полученный за годы войны, едва ли позволит нам сознаться себе в заветном желании, чтобы смерть настигла нас не случайно, не внезапно, в стороне от главного, но посреди жизненной полноты, в момент полной отдачи наших сил. Не внешние обстоятельства, а мы сами сделаем из смерти то, чем она может быть,-смерть по добровольному согласию.

Нужны ли мы еще?

Мы были немыми свидетелями злых дел, мы прошли огонь и воду, изучили эзопов язык и освоили искусство притворяться, наш собственный опыт сделал нас недоверчивыми к людям, и мы много раз лишали их правды и свободного слова, мы сломлены невыносимыми конфликтами, а может быть, просто стали циниками-нужны ли мы еще? Не гении, не циники, не человеконенавистники, не рафинированные комбинаторы понадобятся нам, а простые, безыскусные, прямые люди. Достанет ли нам внутренних сил для противодействия тому, что нам навязывают, останемся ли мы беспощадно откровенными в отношении самих себя-вот от чего зависит, найдем ли мы снова путь к простоте и прямодушию.

ПИСЬМо ДРУГУ

Я должен воспользоваться тем, что ты близко, и написать тебе Ты ведь знаешь, что я лишен здесь даже возможности встречи с пастором... Позволь сообщить тебе кое-что из того, что ты непременно должен знать обо мне. В те первые 12 дней, когда я был изолирован здесь как... преступник с соответствующим ко мне отношением (в соседних камерах до сегодняшнего дня находятся практически только закованные кандидаты на тот свет), неожиданным образом помог мне Пауль Герхардт да псалмы и Апокалипсис. В эти дни я был избавлен от тяжких искушений. Ты- единственный, кто знает, что «acedia»-«tnstitia» со всеми угрожающими последствиями часто преследовали меня, и может быть-я опасался этого-беспокоился обо мне в связи с этим. Но я с самого начала сказал себе, что ни людям, ни дьяволу не доставлю этого удовольствия; если уж им так хочется, пусть сами позаботятся об этом; а я надеюсь и впредь стоять на своем.

Поначалу я ломал голову над вопросом, в самом ли деле то, ради чего я доставляю вам столько забот, есть дело Христово; но быстро отмел этот вопрос как искушение и пришел к выводу, что моя задача как раз и заключается в том, чтобы выдержать в этой пограничной ситуации со всей ее проблематикой, это меня весьма обрадовало, и радость моя сохраняется по сей день (1 Петр 2, 20; 3, 14).

Лично себя я корил за то, что не закончил «Этики» (она, по-видимому, частично конфискована), меня слегка утешало, что самое существенное сказал тебе, и даже если ты уже все забыл, то все равно каким-нибудь косвенным образом это проявится. А кроме того, мои идеи ведь еще не были продуманы до конца

Далее, я воспринял как упущение, что так и не осуществил давнюю мечту-сходить как-нибудь снова с тобой к Причастию... и все-таки я знаю, что мы-пусть и не телесно, но духовно- приобщились дару исповеди, разрешения и причастия, и могу радоваться на этот счет и быть спокойным. Но сказать об этом мне тем не менее хотелось.

Пока было возможно, я приступил, помимо ежедневного чтения Библии (два с половиной раза прочел Ветхий Завет и многое вынес из этого чтения), к нетеологической работе. Статья о «Чувстве времени» выросла в основном из потребности восстановить в памяти мое собственное прошлое в ситуации, когда время с такой легкостью может восприниматься «пустым» и «потерянным».

Благодарность и раскаяние-вот те два чувства, которые постоянно держат перед глазами наше прошлое. Но об этом подробнее скажу позже.

Затем я затеял дерзкое предприятие, которое уже давно манило меня: я начал писать историю одной буржуазной семьи нашего времени. Все бесконечные разговоры, которые велись нами в этом направлении, и все пережитое мною служит фоном; короче, это должно быть реабилитацией бюргерства, знакомого нам по нашим семьям, причем реабилитацией со стороны христианства. Дети двух сблизившихся семей в одном небольшом городке мало-помалу вступают в возраст ответственных задач и обязанностей и сообща пытаются содействовать общественному благу на постах бургомистра, учителя, пастора, врача, инженера. Ты обнаружил бы массу знакомых примет, да и сам выведен здесь. Но дальше начала я не слишком продвинулся, прежде всего из-за постоянных и ложных прогнозов относительно моего освобождения и связанной с этим внутренней несобранности. Но мне это доставляет много радости. Вот только не хватает каждодневных разговоров с тобой на эту тему, и даже больше, чем ты думаешь... Между делом я написал статью «Что значит - говорить правду?», а в данный момент пытаюсь сочинить молитвы для заключенных, которых, как это ни странно, до сих пор никто не написал, и, возможно, раздам их к Рождеству.

А теперь о чтении. Да, Э[берхард], я очень сожалею, что мы не познакомились вместе со Штифтером. Это очень оживило бы наши беседы.

Придется отложить на будущее. Мне многое нужно рассказать тебе по этому поводу. В будущем? Когда и каким оно будет? Я на всякий случай передал адвокату завещание... Но, возможно (или даже наверняка), ты сейчас еще в большей опасности! Я каждый день буду думать о тебе и молить Бога защитить и возвратить тебя... Нельзя ли в том случае, если бы меня не осудили, выпустили на свободу и призвали, устроить так, чтобы я попал в твой полк? Это было бы великолепно! Кстати, если уж я и буду осужден (о чем нельзя знать заранее), не беспокойся обо мне! Это в самом деле меня сильно не заденет, разве что придется еще досидеть несколько месяцев до конца «испытательного срока», а это, честно говоря, не очень приятно. Но ведь многое не назовешь приятным! В том деле, по которому меня могли бы признать виновным, настолько комар носу не подточит, что я могу только гордиться. В остальном надеюсь, что, если Бог сохранит нам жизнь, по крайней мере Пасху мы сможем весело отпраздновать вместе...

Но давай пообещаем быть верными в молитвах друг за друга. Я буду молиться о даровании тебе сил, здоровья, терпения и твердости в конфликтах и искушениях. Молись о том же за меня. И если нам не суждено больше увидеться, то давай до последнего мгновения помнить друг о друге-благодаря и прощая, и пусть Бог дарует нам, чтобы мы предстали пред Его Престолом в молитве друг за друга, славя и благодаря Его.

Мне (как, думаю, и тебе) внутренне тяжелее всего дается здесь вставание по утрам (Иер 31, 26!). Я молюсь теперь просто о свободе. Но есть также ложное безразличие, которое нельзя считать христианским. Мы как христиане можем ничуть не стыдиться толики нетерпения, тоски, отвращения перед лицом противоестественного, толики жажды свободы, земного счастья и возможности трудиться. В этом, думаю, мы с тобой сходимся.

В остальном, наверное, мы все те же, несмотря ни на что или как раз благодаря всему тому, что-каждый по-своему-переживаем теперь, не так ли? Надеюсь, ты не думаешь, будто я выйду отсюда солдатом «задних шеренг»,-теперь это в еще меньшей степени справедливо, чем когда-либо! Точно так же думаю и я о тебе. Что за радостный день будет, когда мы сможем рассказать друг другу о пережитом! Я все-таки порой так злюсь на то, что я сейчас не на свободе! ...

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» Ин. 15:13.

Как эту фразу понимают наши современники?

Сергей Дудка , 39 лет, аудитор:

Речь идет о том, что жертвенность лучше самолюбия, эгоизма. Евангельская весть не так проста для человеческого понимания. Отдавая - приобретаешь, унижаясь - возвысишься, плачешь - утешишься. И в этом случае так же: пожалеешь себя - погибнешь, пожалеешь других и отдашь все, что есть у тебя, и даже душу свою - спасен будешь. Человек не мог придумать такое. И это служит еще одним доказательством Богооткровенности Евангелия, т.к. человеческая логика бессильна против его истин.

Юлия Сухарева , 28 лет, мама :

Любая жертва, будь это свободное время, деньги, здоровье, принесённая ради ближнего, очень ценна перед Богом. Редко - когда приходится человеку жертвовать жизнью ради другого, а всё чаще - своим комфортом.

Александр Вознесенский , 34 года, фотограф :

Некоторые ошибочно думают, что Христос поставил высший идеал христианства - положить жизнь за своих друзей. Но чтобы правильно понять, о чем же здесь идет речь, нужно прочесть эту цитату в контексте. Так что же происходит в контексте? Христос готовит апостолов к тому моменту, когда им придется идти и проповедовать слово Божие по всему миру. При этом Он открывает им основы, без которых всякое учение христианское невозможно: "Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет" (Ин. 15, 6). Т.е. он их как бы предупреждает, что не нужно к учению Христа примешивать что-то чуждое, потому что Он и есть Истина. Однако, учение без любви к ближнему - пустое сотрясание воздуха. Христос говорит: "Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас" (Ин. 15, 12). Далее Христос предвидит и трудности, о которых и говорит ученикам: "Изгонят вас из синагог; даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу" (Ин. 16, 2). Можно было б подумать, что Христос их изрядно запугал. Вот, я вас посылаю, вас будут бить, изгонять, ненавидеть. Но Христос говорит "Сие сказал Я вам, чтобы вы не соблазнились" (Ин. 16, 1). Что же сказал такое Христос ученикам, что должно в их понимании не дать им соблазниться таким тяжелым путем? Во-первых, как говорится, предупрежден - вооружен. Но все же в тяжелых испытаниях это может наоборот привести в отчаяние, когда знаешь, что все тебя будут ненавидеть, отвернутся, будут избивать и проч. Так чем же утешил Христос учеников, что должно было защитить их от соблазна отступиться от Истины? Ответ на это - в той фразе, которую мы все сегодня обсуждаем, и в ее продолжении. Христос им говорит понятную для всех фразу, что если у тебя есть друг, то наибольшую любовь ты к нему можешь выказать, отдав ради него свою жизнь. Этот образ всем понятен и разъяснений не требует. Такие случаи известны были истории и до Христа. Далее же Христос говорит именно о великом утешении для учеников Своих: "Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями" (Ин. 15, 14-15). Что это означает и почему это должно было утешить учеников? Разве может быть что-то большим, чем стать другом Бога? Т.е. Христос говорит, что возвеличит их за их труд, страдания и терпение тем, о чем человек даже мечтать не мог - он уже не будет рабом, но ДРУГОМ Бога. Что же касательно любви к другу из упомянутой цитаты, то Христос не делал это идеалом, т.к. он в виде идеала поставил любовь к врагам. О любви же к друзьям Он сказал: "И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их любят" (Лк. 6, 23)

Сергей Сухарев , 32 года, регент:

Эти слова - проявление того, насколько Господь самоотреченно пришёл спасти человека. Поэтому для человека ставится настолько высокий идеал любви.

Дмитрий Авсинеев , 42 года, частный предприниматель :

Мне кажется, что речь здесь о жертве. Под словом душа, я понимаю жизнь. Жертва своей жизнью, не только и не столько в прямом смысле, например, на войне или при других похожих обстоятельствах, а больше всего, когда это выражается всей своей жизнью, поступками! Когда человек ради другого человека жертвует тем, что для него является дороже всего! Например: своим комфортом, своим временем, своими физическими и духовными силами и т.д. Конечно, не исключая и отдачи своей жизни в прямом смысле слова! Но это всё же больше исключение, чем правило, особенно в наше время. Поэтому я понимаю отдать душу свою - как пожертвовать всем тем дорогим для меня, что наполняет мою повседневную жизнь.

Толкование Церкви:

Евфимий Зигабен

Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя…

больше той любви, которая настолько велика, что любящий жертвует душой своей за друзей, как Я делаю теперь. Итак, не вследствие бессилия, а из любви к вам Я умираю и согласно Божественному Домостроительству удаляюсь от вас; поэтому не печальтесь. Назвав учеников Своими друзьями, далее Иисус Христос говорит, что требуется от них это для того, чтобы быть Его друзьями.

Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.(Иоан.15:13)
Наша дружба друг с другом носит разные оттенки. Ради кого то мы готовы свернуть горы и жертвовать собой, с другими мы осмотрительны, с третьими мы готовы к самоотдаче лишь тогда, когда человек отвечает нашим интересам и требованиям. Но, что же такое настоящая и жертвенная дружба? В чем она заключается? Я и сам часто задавал себе этот вопрос. Пройдя через череду испытаний, я видел, что и самые близкие тебе люди, которые казалось бы, неразлучны должны с тобою быть, оставляют тебя. В твою жизнь приходят испытания, а твое окружение редеет. Кто то держится за отношения ради прибыли, кто то ради того, что человек интересен и с ним весело и приятно проводить время, кто то ищет выгоды, держась отношений и строя дальновидные планы на будущее (он точно многого добьется и я соответственно вместе с ним) . Мудрый Соломон писал так: «Богатство прибавляет много друзей, а бедный оставляется и другом своим. Многие заискивают у знатных, и всякий - друг человеку, делающему подарки». Печально, но факт, сегодня дружба приобрела оттенок формализма и безответственности. Понятие дружба, носит абстрактный или образный характер, потеряв глубину. Поэтому сегодня мир наполнен инфантильными мужчинами и женщинами, которые плывут по течению, выбирая себе выгодных друзей и спутников жизни, тех, кто отражает их взгляды, вписывается в их рамки и подстраивается под их требования.
Все это эгоистические моменты человеческого сердца, которые ни чего общего не имеют с тем о чем говорил Христос. Дружба это более узкое и глубокое понятие, понятие которое вводит нас в вечность, открывая дверь в доселе неизвестный мир, который кроется в самоотверженной любви, преданности, высоких чувствах и в доверии к друг другу.
Сегодня отношения наши возможно далеки от той планки, которую ставил Христос. Сказать, я тебя люблю друг мой, или я ценю тебя, это еще ни чего не значит. Друг не только проявляется в беде, друзья во всякое время с тобой, они ценят тебя, стараясь бережно относиться, ценят, как душу свою.. Они пекутся о тебе, страдают вместе с тобой, проходят испытания, помогают в огненных искушениях и протягивают руку, когда ты оступаешься и падаешь. Они не оставляют тебя погибать, останавливаясь на половине пути, идут до конца. Дружба – это отношения, дружба несет в себе практику жизни. Любить как свою душу, значит полностью брать на себя ответственность, быть верным до конца.
«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»
Христос не просто сказал это своим ученикам. Он и сам отдал Себя, тем самым показав, что есть настоящая любовь, отношения. Ученики оставили Своего учителя впоследствии и разбежались, Иуда предал, Петр трижды отрекся…По сути, все на момент когда Спаситель был схвачен, предали Его, ни кого не осталось рядом, однако Иисус оставался верен, Его любовь была выше человеческого греховного сердца, которое в момент искушения возможно и делает неверный выбор. Ученики осознав это, скорбели и плакали. По преданиям мы знаем, что все они приняли мученическую смерть за своего Господа, оставаясь верными Ему..
Сегодня мы не отдаем свои жизни друг за друга буквально, это редкость. Но, как мы можем в чистоте сердца иметь близкие отношения? Как и в чем проявить свою жертвенность, самоотверженность, по отношению друг ко другу? Я вновь задаю себе этот вопрос, вновь устремляю свой взор на Иисуса Христа, у которого все ответы, у которого глубина всей жизни и истины.
Положить душу, это не только отдать свою жизнь, это не только значит умереть за ближних. Пологая душу свою, мы отрекаемся от себя друзья, отрекаемся от своих стремлений к богатству, выгоде, стремлений к наслаждениям, славе, не ищем себе чести, мы отрекаемся от всего того что требует наша греховная природа и плоть и СТАВИМ НА ПЕРВОЕ МЕСТО СЛУЖЕНИЕ БЛИЖНИМ.
И когда наше сердце ставит приоритетом служение ближним своим, так как это делал наш Учитель, тогда проявляется и мужественность и честь, отвага и смелость, милосердие и сострадание, открывается глубина Божьего Духа, Его благодать начинает работать в сердцах наших, озаряя Его присутствием и светом других.
Братья и сестры, бодрствуйте, потому, как теряется глубина отношений не только в мире, теряется глубина отношений и между нами, теряется глубина отношений в семьях, в Церкви. Мы с легкостью оставляем тех, кто вчера был рядом с нами, тех кого мы называли братом или сестрой, тех кто упал, или находится в сложных жизненных обстоятельствах. Мы не обращаем внимания, не вспоминаем, отрекаемся, поступая так, мы поступаем как поступали ученики в тот момент, когда Спасителю было тяжело, когда Он нуждался в их поддержке. Если поступаем так, то что говорить в отношении к другим тогда, о помощи им, милосердии и сострадании, когда мы забываем о ближнем. Как нам любить врагов и благословлять проклинающих нас, когда забываем о тех кто находится в непосредственной близости? Иисус говорит о новом пути, новой заповеди. « Заповедь новую даю вам, да любите друг друга, как и Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга» Господь открывает нам книгу, которая до определенного момента была закрыта, книга, которая говорит о взаимоотношениях, книга которая говорит и учит нас жертвенности и верности, книга которая говорит о преданности и доверии, название этой книги, думаю вы знаете, это…..?! Через неё мы видим жертву Христа, Он отдал Себя Сам за нас, хотя мог и умолить Отца и чаша сия прошла бы мимо Него.
Хочу рассказать вам еще пример, который показал мне жертвенность, любовь, сострадание…
Это история о Януше Корчак, это выдающийся польский педагог, писатель, врач и общественный деятель, который отказался спасти свою жизнь трижды.
В первый раз это произошло, когда Януш принял решение не эмигрировать в Палестину перед оккупацией Польши, чтобы не оставлять «Дом сирот» на произвол судьбы накануне страшных событий.
Во второй раз - когда отказался бежать из варшавского гетто.
А в третий - когда все обитатели «Дома сирот» уже поднялись в вагон поезда, отправлявшегося в лагерь, к Корчаку подошел офицер СС и спросил:
- Это вы написали «Короля Матиуша»? Я читал эту книгу в детстве. Хорошая книга. Вы можете быть свободны.
- А дети?
- Дети поедут. Но вы можете покинуть вагон.
- Ошибаетесь. Не могу. Не все люди - мерзавцы.
А через несколько дней, в концлагере Треблинка, Корчак, вместе со своими детьми, вошел в газовую камеру. По дороге к смерти Корчак держал на руках двух самых маленьких деток и рассказывал сказку ничего не подозревающим малышам.
Берегите друг друга друзья. Будьте рядом с ближним даже тогда, когда понимаете, что пострадать можете сами.
Пусть Господь благословит каждого из нас этим глубоким чувством, открывающим путь в мир, где Его жертвенная и самоотверженная любовь, которая показывает каждому вступившему на этот путь, дорогу ведущую в вечное Его присутствие! (26.11.2015 г. A/S)

Санька появился у нас, когда снабженцы подвозили нам жратву – мол, заберите солдата, командирован к вам, а своих потерял. В том грандиозном бардаке, который творился в ту пору в Грозном, подобная ситуация была не редкостью, но нашему комбату чем-то новый боец показался подозрительным, и он, забрав его с собой, что-то там целый час выяснял по рации. Хотя на шпиона наш новый товарищ был похож меньше всего – рыжеволосый, веснушчатый нескладный детина лет двадцати двух – двадцати трех с простецкой улыбкой и "окающим" говорком. Сразу подошел к нам, без вступления всем начал пожимать руку, попутно начав свой монолог: "Доброго дня, славяне, зовут меня Саня, фамилия Сомов, я с Волги, деревня Рогозино, вот мамку одну оставил, земляки есть? Работы-то у нас не найдешь, в Самару ездил – никому я там не нужен, разве только улицы мести, да вот учиться потом буду, а специальности-то нет у меня, кому в городе комбайнеры нужны? Деревня-то у нас уже теперь совсем пустая, колхоза не стало, а матери бы корову купить, очень она у меня это дело любит, с животиной возиться. Мамка думает, я на заработки на Кубань поехал, она у меня одна осталась, брата Афган десять лет тому забрал, погиб он там, а батя после того пить сильно начал, и восьмой год уже как утоп, срочную я в Карелии служил, стрелять умею, так что я вам пригожусь, тут у вас всех как-то по прозвищам зовут, так вот меня лучше зовите Сомом, а не рыжим, так, как меня ребята в школе "рыжим" звали, поднадоело-то мне, а кормят вас как тут..." И так – бу-бу-бу все подряд рассказывает-басит, нимало не смущаясь, и просто глядя всем в глаза.

Мы немного опешили от такой «презентации», и как-то даже смутились – даже наши остроязыкие Санька и Андрюха Твиксы, вечно встречающие новичков подколками, и то – просто переглянулись и молча пожали ему руку.

Первый же день его пребывания среди нас был отмечен происшествием – пропал боец, как в воду канул. Прапор Кузьмич бегает-матерится, все в недоумении – чтоб так, в первый день... Под вечер Санька появился, принес вещмешок, набитый карамельками. «Голубок», по-моему. Килограммов шесть, не меньше. Оказывается, не получив никаких распоряжений по поводу того, чем заниматься дальше, он не придумал ничего лучше, как уйти знакомиться с новыми для себя местами. Конфеты выменял на рынке на кроссовки, которые привез с собой. Конфеты те – отдельная песня: выцветшие фантики, выпущены они были, наверное, еще при социализме – сказать, что они были твердыми – это ничего не сказать: их вполне можно было трамбовать в гильзы для крупнокалиберного пулемета, засыпать пороху и использовать в качестве бронебойных патронов. Конфеты Санька (неслабо выгребший от Кузьмича за такой самовольный шоп-тур) раздал всем, "со знакомством вас" – как он говорил.

Твердые-твердые, а за день слопали мы их – солдатские зубы крепче всякой брони.

Пытливый ум Сома во всей красе проявился, когда из здания школы, разрушенной при обстреле, он взял несколько книг и глобус, и некоторое время носил всё это богатство с собой – кроме глобуса, который мы приспособили – да простят нас педагоги – под футбольный мяч, правда, в качестве мяча модель нашей Земли прожила недолго: при второй игре импровизированный мячик разлетелся вдребезги, но результат первого матча, когда разведка (мы) победили десантуру cо счетом 10:6, еще долго оставался предметом обсуждения.

"Ассортимент" найденных Санькой книг не помню, точно только знаю, что среди них был то ли русско-португальский, то ли русско-испанский разговорник, потому как Саня с энтузиазмом взялся за освоение иностранного. Басовитый голос Сома превращался в противный тенорок, когда он довольно громко повторял фразы, 90% из которых составляли две: "Комо пермиссио сеньора" и "Ста бьен, грациас". И так по сто раз на дню, в течение недели. Своими лингвистически-вокальными упражнениями он довел до ручки не только нас, но и нашу овчарку Дину, которая дня через три только завидев, как Саня берет в руки маленькую книжку, скуля и испуганно прижимая уши, лезла под бэтэр, при всем том, что на выстрелы-взрывы она вообще не реагировала. Закончилось тем, что какая-то добрая душа закинула Санькин самоучитель куда-то, и наш полиглот прекратил занятия.

Точно еще была книга о спорте, нечто вроде краткой энциклопедии о великих спортсменах XX века. Не знаю, в какой информационной изоляции жил Санька у себя в селе, но многие вещи, узнаваемые им впервые, изумляли его, как ребенка. Чем-то запал ему в душу вычитанный из этой энциклопедии американский спортсмен начала века "резиновый человек" Рэй Юри – прыгун с места в высоту-длину (был в начале века такой вид спорта, даже имел олимпийский статус). И началось... Чуть свободная минута – Саня чертит линию, и давай с места сигать в длину, меряет что-то там потом коротенькой линеечкой. Народ от смеха покотом ложился, когда Саня в полной экипировке громыхал своими прыжками, а потом с линейкой, ползая на карачках, мерил свои результаты. Капитан Мусаев и то заинтересовался нашей будущей олимпийской звездой, особенно когда увидел, что Саня скачет, взяв в руки обломок от гусеничного трака (для увеличения нагрузки, как он говорил). Совершенно обалдевший Муса минуту молча наблюдал за этим, а потом, когда мы ему объяснили, что тут происходит, посоветовал: "Ви би еще плиту минометную этому Брумелю на шею павэсили, для нагрузки!"

Несмотря на такие вот фокусы, народ Саньку любил, и если потешались над ним – то беззлобно, а уж поссориться с ним так вообще было невозможно.

Сом же очень близких друзей не имел, его благожелательное и доброе отношение распространялось на всех скопом, никогда в помощи не откажет, да чаще всего его и просить не надо – Саня всегда сам появлялся там, где надо, а в ответ на попытки благодарности смущенно разводил руками и басил: "Да ладно, свои ж люди!"

Как-то вечером Санька, покрутившись около нашего радиста Димона-Кактуса, снова пропал. Как оказалось потом, связавшись по рации с ближайшим блокпостом (километрах в трех от нас) Санька дернул туда в гости к найденному земляку. Обратно он появился часа в два ночи с двумя бачками каши, побудил полроты своим басом: "Славяне, я вам каши принес, давайте есть, пока теплая!" Ну что ты ему скажешь?

Каша кашей, если бы не одно маленькое "но" – Саня и туда и обратно топал по минному полю (без малейшего понятия о его существовании), которым наша инженерная служба третьего дня отгородила нас от подозрительного участка зеленки, а только сегодня утром командир наших саперов старший лейтенант Проханов стучал себя пяткой в грудь перед комбатом, что даже мышь там не пройдет (кстати, свою службу минное поле таки сослужило – на следующую ночь было порядка пяти подрывов со стороны зеленки, кто там попал – мы не ходили проверять).

Чудил еще не раз наш Саня, да только всё уже и не упомнишь.

Как-то утром получаем сообщение по рации, что наш второй разведвзвод нашел недалеко от нас пару блиндажей-складов оружия духов, сами ребята, сообщив, что там чисто, и можно всё это забрать, пошли дальше. Ну – забрать, так забрать, собрались-поехали (что-то около 10 км от нашего расположения). Санька напросился с нами – Кузьмич не возражал. "Урал" бортовой, БМП-ха, нас пятнадцать человек. Выехали после обеда. Как-то никому не пришло в голову, что ситуация с состоянием "чисто" за полдня могла и измениться. Доехали, троих оставили у техники, остальные выгрузились, пошли искать по указанным координатам. При подходе к предполагаемому месту кто-то из первых троих поймал мину: Мишку-Кузнеца сразу наповал, двоих (Филиппа Копылова, Филина, и Славика Рокки) ранило тяжело. И понеслось – со всех сторон нас начали поливать, и место такое – что мы посреди зеленки на почти голой опушке, с реденькими кустиками, а откуда бьют, и не сразу сообразишь, чуть поодаль вокруг нас плотные кусты-деревья, холм справа вообще утонул в растительности. Вот тебе и съездили за оружием! Все залегли мордой в землю – и продвигаемся к кустам, отстреливаясь наугад. Благо рядом, доползли все, только Витьку Бороду в плечо зацепило. Санька притащил за собой Филина, а Андрюха Твикс – Славика.

Филиппу-Филину ноги подробило – просто месиво, и пока мы отстреливаемся – Кузьмич колдует над ним, перетягивает жгутом, колет промедол. Там, где мы оставили технику, раздаются два взрыва и очереди. Почти одновременно получает пулю в бедро Ромка-Москвич. Похоже на то, что попали мы серьезно на этот раз. Осталось три дороги, что называется – либо идти в лоб (а всемером плюс четыре трехсотых, из них три тяжелых – это самоубийство), или вернуться к дороге, но, судя по тому, что мы слышали взрывы – возвращаться уже некуда, либо вдоль холма по зарослям попытаться как-то ускользнуть отсюда. А пока – забились в кусты, немного рассредоточившись, и отстреливаемся на звук.

Санька Сом подползает к Кузьмичу, молча подбирает автомат Филина вдобавок к своему, и на полусогнутых пробегает мимо нас, ближе к краю зарослей, бася: "Всё, мужики, уходите с ранеными". Кузьмич что-то кричит ему вслед. Санька не оборачиваясь машет рукой, мол, – уходите. Потом таким же макаром, под фонтанчиками пуль пробегает открытое место и скрывается в кустах напротив.

Саня, Саня... Все оборачиваются на Кузьмича – он секунду смотрит в ту сторону, куда исчез Санька, вздыхает – и жестом показывает, что нужно уходить. Выстраиваемся цепочкой и ползем, пряча глаза друг от друга, ползем через заросли, в сторону, противоположную той, откуда пришли. На себе тащим раненых. Сзади нас не прекращающаяся перестрелка – все понимаем: шансов у Сани нет, и мы теперь просто ОБЯЗАНЫ выйти отсюда и дотащить трехсотых. Минута, другая, третья... пятая... ползем, пока ни на кого не наткнулись, сзади нас по-прежнему слышны очереди... Душа рвется пополам...

Спереди в кустах шорох и треск веток – Андрюха Твикс моментально посылает туда очередь, в ответ – стон и детский крик: "Дя-я-я-деньки, не стреля-я-я-я-я-йте!" Какого лешего, это еще что такое?! К кустам ползут Мишка Гаевой и Саня Твикс, через полминуты появляются оттуда, неся стонущую девочку лет 11-12, у которой окровавлен бок. Кузьмич (он у нас в таких ситуациях был основным лекарем – как-никак у него четыре курса медина, и он три года пробыл в Афгане фельдшером). Останавливаемся. Кузьмич осматривает девочку – судя по его фразам, ничего серьезного, одна пуля навылет зацепила левый бок в районе подреберья, печенки-селезенки целые, но крови много. Перевязывает. Девочка теряет сознание – промедол – и мы продолжаем двигаться. Уже позднее в расположении, когда девчонка пришла в сознание, мы узнали её историю: два месяца тому её родители, она и младший брат собрались уезжать из Гудермеса к родственникам куда-то на север (как она сказала). Не знает, как и куда они ехали, только раз родители ушли договариваться за машину и пропали. Прождали они с братом их трое суток, потом сами приняли решение ехать к их тете в Назрань (по-моему), через неделю от дизентерии умер брат, хоронила сама в лесу. И вот уже месяц, как она одна скитается по Чечне, не имея ни малейшего понятия, где находится. Через три дня из нашего расположения (девчонка оклемалась на удивление быстро) её на вертушке вместе с другими ранеными отправили в госпиталь в Моздок. Звали её Алла Кононова. Сейчас, наверное, невеста уже...

Стрельбы сзади нас нет... Ощущение времени потеряно окончательно.

Выходим на дорогу. В полукилометре впереди от нас пылит колонна, двигаясь в нашу сторону (мы тогда еще не знали, что те наши, которых мы оставили на дороге, и которых вместе с техникой пожгли духи, успели по рации сообщить о том, что началась стрельба, и вызвали подмогу).

Десантура, родные вы наши... Через минуту мы уже объясняли им ситуацию, перегрузив им в БМПэху раненых, и отправив её обратно, мы возвращались на то проклятое место со складами. Надо сказать, что боя, в моем понимании, почти не получилось – два взвода из роты капитана Мережко (дай ему Бог здоровья, он сейчас должен работать преподавателем в Рязанском училище ВДВ) плюс чуть-чуть нас, быстро выкосили духов.

Всего воинов Аллаха оказалось там около двадцати, это потом посчитали – около пятнадцати трупов и тяжелораненых и пять пленных.

Саньку мы нашли около второго блиндажа, метрах в ста от первого, где мы напоролись на засаду. Он лежал почти весь раздетый, в крови, с покромсанным торсом и пахом, с простреленными ногами. Как мы поняли, он был ранен в ноги, а потом его взяли и начали терзать. Рядом валялись ножницы по металлу, все в крови. В Санькиной крови.

Саня был еще жив, спутанное сознание временами появлялось у него, иногда взгляд становился даже осмысленным, боли он, похоже, уже не чувствовал. Мы стояли перед ним на коленях, и в те моменты, когда к нему возвращалось сознание, он сипло шептал: "Теперь куда я годен, домой только, ну хоть мамке подмогнуть, да вот подлечусь дома – и к вам, и за братом крепко скучаю... он меня ждет... я знаю... мы вдвоем к вам вернемся, славяне... родные..."

Через полчаса Сани не стало.

Одежда, сорванная с него, лежала рядом. Андрюха Твикс, пока мы забирали оружие-боеприпасы, собрал её, и начал вынимать документы, Санины вещи, мелочь разную. Достал книжечку какую-то из Санькиного лифчика, и начал машинально перелистывать. Я подошел сзади, Андрюха обернулся на меня и, скрывая слезы, отвернул лицо, продолжая листать. На одной из страниц что-то было подчеркнуто. Я наклонился ниже, остановил Андрюхину руку и мы оба прочли подчеркнутое.

Это было Евангелие от Иоанна, а подчеркнута Санькой была фраза: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих".

Октябрь 31

02:40 2013

В Вильнюсе торжественно перезахоронены останки семи советских воинов. Священник Олег Шляхтенко на отпевании сказал слово памяти, в котором призвал понимать и ценить подвиг погибших за всех нас воинов.

26 октября 2013 года в столице Литвы, городе Вильнюс на Антакальнисском воинском кладбище состоялось торжественное перезахоронение останков семи советских воинов. Останки воинов в количестве семи человек были обнаружены 10 июля 2011 года в районе уже несуществующей деревни Малиново, Пабрадской сенюнии, Швенчёнского района. В братской могиле обнаружили останки бойцов со следами оказания медицинской помощи — шинами, протезами, ампутациями. Имена шестерых из семи воинов удалось установить.

Собственно, важным моментом деятельности Ассоциации военной истории «Забытые солдаты» (Uzmirsti kareiviai) и является не только найти останки погибших воинов, но установление личностей погибших, и поиск их родственников с дальнейшим увековечению памяти павших воинов. Найденные во время всех экспедиций кости бойцов, впоследствии исследуют эксперты. В первую очередь общественная организация занимается поиском останков советских воинов Второй Мировой войны и русских воинов Первой Мировой войны, но и к найденным останкам немецких солдат относятся трепетно, и они захороняются на кладбище немецких воинов в вильнюсском парке Вингис.

Два года ассоциация «Забытые солдаты» договаривалась с государственными структурами о перезахоронении останков данных бойцов, но дело всё никак не двигигалось с «мёртвой точки», но, казалось бы в самый трудный момент (за долгое время именно сейчас наиболее напряжённые отношения между Литвой и Россией), именно сейчас произошло чудо. Власти Литвы пошли на встречу и не просто разрешили перезахоронить воинов, но и организовали это с почётным воинским караулом. Это был по-настоящему акт доброй воли до той степени, что трудно было поверить глазам, когда видишь литовских воинов почётного караула, несущих православный крест, гробы с останками советских воинов и отдающих им честь.

И это на фоне того, что некоторые политики (вплоть до целых фракций в Сейме) продолжают «борьбу» с так называемыми «оккупантами», как будто в Литве им и заниматься больше нечем. Например, депутат-«консерватор» Сейма Литвы Кятстутис Масюлис, не дожидаясь решения городских властей, потребовал немедленно убрать стелу победителям с кладбища. Так, 21 октября он опубликовал открытое обращение к мэру Биржай Ируте Важене, в котором пишет, что СССР принес Литве только горе, а «оккупанты» никакие не «освободители». Он перечисляет ужасы, которые, по его мнению Литве принес советский режим, упоминает о ссылках и подавлении сопротивления так называемых «лесных братьев». Также он обратился к читателям своей странички в социальной сети Facebook он также указывает электронную почту мэра и просит своих читателей также направить ей письма с требованием снести памятник. По мнению политика, массовость ускорит принятие решения. Больше всего Масюлиса возмутила табличка на монументе, в которой отмечается, что этот памятник воздвигнут освободителям Биржай. Примечательно, что в 2007 году вся территория захоронения и памятник были отреставрированы на деньги, которые были выделены посольством России в Литве.

Но вернёмся захоронению воинов. В 10:00 началось их отпевание, которое проходило в . После отпевания, настоятель храма сего — священник иерей Олег Шляхтенко поблагодарил всех пришедших и обратился к ним:

Язычники и еретики говорят, о том, что есть люди, которые призваны к особой жизни, святости, каким-то особым тайным знаниям, так называемые, избранные, а есть люди, которые к этому не призваны. Нет. Господь всех призвал к святости, но есть те, кто сами отказываются от этого. Не хотят или ленятся, или по нерадению, но вот мы имеем свидетельство — людей, которые показали своей жизнью, что можно и нужно, что это возможно для каждого человека – жить ради других, служить другим всей своей жизнью, нести свой крест не унывая. Нести до самого конца, до самой смерти. Кроме тех людей, которых мы сегодня с вами отпевали, этих воинов, которые, конечно же, – герои-подвижники потому, что положили жизнь свою за других. Господь сказал, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». Они именно это и сделали.

Есть и другие святые, которые не прославлены Церковью явно. Это наши современники. Оптинские мученики: иеромонах Василий, иноки Трофим и Феропонт, протоиерей Даниил Сысоев, пострадавший мученической смертью, воин Евгений, которого многие из вас тоже знают. Молодой парень, который до конца носил на груди крест, хотя мусульмане заставляли снять крест, отречься от Христа, заставляли и прочих молодых ребят, которые были рядом с ним. Все, кроме него и его друга отреклись, а он остался до конца и умер тяжелой смертью, но не унывает. Он остался верен Христу до самой смерти. И каждый из нас, братья и сестры, должен быть подобен им, не говорить, что мы не такие подвижники. Нам всем Бог дал силы. Если не хватает силы, мы можем черпать из бездонного, нескончаемого источника, который дает нам Сам Бог. Источника благодати, который есть Церковь. Как мы поем в песнопении: «Процвела есть пустыня, яко крин, Господи!» (Бесплодная языческая церковь – пустыня – процвела, как лилия, Господи). Если уж языческая Церковь, которая как пустыня процветает, а для нас это невероятно, чтобы пустыня процвела, как лилия, так вот, во Христе, каждый человек бесплодный, казалось бы, бездуховный, немощный, слабый, имея от Бога поддержку и питание благодатью Господней, может стать действительно подвижником. Это касается каждого из нас. Нам только надо научиться бороться со своими страстями, со своим нерадением, своей теплохладностью, равнодушием, как прочие подвижники боролись с невидимыми врагами, так и мы должны бороться со нашими невидимыми врагами, которые с нами борются и отрывают нас от Господа. Мы должны быть в вере подобны им – верными до самой смерти. Будем же таковыми! Будем черпать силы у Самого Господа, Который нам дает их в Причастии, исповеди, в Таинствах Церковных и будем воодушевляться примером тех праведников и тех героев, которых много было во время Велик Отечественной войны. Фактически, это весь наш народ. Примером этих людей будем тоже воодушевляться, чтобы и нам не унывать в нашей жизни, но стараться жить по-христиански. Ради чего они боролись? Они боролись за веру, Отечество и народ. Наш народ – русские люди – немыслимы без веры, без христианства. Достоевский говорил, если отнять у русского человека Христа, то он падет ниже язычника, можно сказать, что станет хуже скота потому, что забудет о всем том, что питает его русские корни. Мы это видим в современном мире, когда люди забывают, что есть народ, есть культура и всё это они переняли от Христа, от христианской веры, то, в конце концов, в нашем народе появляется какой-то разлом.

Будем же всё-таки, братья и сестры, верными Христу до конца.

Позже на кладбище, уже после погребения, иерей Олег Шляхтенко также обратился с пастырским словом к собравшимся:

Сегодня мы собрались перед могилой героев. Было много героев и они остаются потому, что у Бога нет мертвых, у Бога все живы и для нас очень важно, что все они, эти люди, в том числе те, которых мы отпевали сегодня, были разными, даже разных национальностей. Некоторые из них говорили на разных языках, но что-то их объединяло. Что-то в этой страшной войне соединило тех, которые боролись за одно. За одну страну, за свою культуру, за свою веру, за свой народ. И сегодня тоже мы все такие разные, люди разных возрастов, разного социального положения, разной языковой группы, разной, даже, может быть, национальности, разных народов, но все собраны около них. Они нас объединяют не только сегодня, но должны объединять всегда.

В истории мира, в истории наших стран было очень много страшных войн. И, конечно, Великая Отечественная война — Вторая мировая война — одна из них, одна из тех страшных войн, которая потрясла все человечество. Самое страшное в ней было даже не сама война, а то, с чем шли против всего мира враги, с какой идеей. Идея, в которой нет любви, нет жертвенности. Шли с идеей, желающей покорить себе все народы ради возвышения своего свобственного достоинства народного, своей национальности, своего языка. Все же остальные народы считались лишь служителями этого народа в лучшем случае. И ныне, когда мы с вами предстоим перед теми, кто боролся за единство всех наших народов, за нашу веру, за мир, за любовь между нашими народами, мы должны вспомнить об этом, если забыли. Должны помнить о том, и стараться в своей жизни не просто вспоминать, но жить так, ради чего умирали наши предки, наши воины, те герои и подвижники, которые за веру, за народ и Отечество, за всё, что наполняет всю историю нашего бытия положили свою жизнь, за то, чтобы мы сегодня могли жить. Мы об этом обычно всегда вспоминаем во дни победы и в другие памятные дни, но мы забываем о том, что эта война объединила всех.

Нам не нужна новая война, чтобы нам снова объединяться. Мы можем и без нее жить вместе, жертвуя чем-то своим, второстепенным, чтобы дружить друг с другом. Кому-то эти слова покажутся слишком жесткими. Я так говорю потому, что в нашей Литве среди русских мало того единства, которое хотелось бы видеть. Мало. И хотелось бы, чтобы вот такие моменты, когда мы собираемся перед павшими воинами или, если кто-то в интернете или других средствах массовой информации видит то, что кто-то собирается и считает себя русским, чтобы он вспоминал о необходимости этого объединения. Объединения не против кого-то, а за что-то, чтобы уметь жертвовать, как жертвовали герои войны. Жертвовать чем-то своим второстепенным ради идеи высокой, ради веры нашей. Поистине, самая сильная объединяющая сила — это вера людей и любовь, наполняющая сердца, но любовь без Бога не бывает истинной, искренней, не бывает настолько глубокой, потому, что первый подвиг смерти за людей показал сам Госодь Иисус Христос. Эти подвижники, эти герои, которых мы сегодня хоронили – они «повторители» этого подвига, конечно, не в той же степени, как Господь потому, что Богу никто не может быть подобен во всей Его полноте и Его существе, даже в Его жертве, но всё-таки они являются иконой Его подвига, Его жертвы. И мы должны быть сами достойны этой жертвы людей.

И потому я хочу вас сегодня призвать, братья и сестры, к тому, чтобы жить так, чтобы уметь искать это объединение и находить с другими. Без ненависти, но в любви, в самопожертвовании. Хоть сегодня на нашей земле нет войны, но война всегда идет в наших сердцах, война в идеологии, в идеологическом пространстве. Нашим детям, родным, нашему народу пытаются навязать определенные устои, которые не характерны для него. Например, пытаются навязать такую идею, что, если мы хотим вернуться к истокам, то должны вернуться к языческим истокам, но всё это ложь потому, что наши народы – и Литва, и Россия, и Белоруссия, и Украина — мы все выросли на христианских устоях. Только в них корни нашей культуры. Даже если человек является неверующим, он должен это понимать и признавать потому, что все, чем наполнена и литература, и поэзия, и музыкальные творения, и живопись, в самых лучших своих класссических проявлениях, корнем своим имеет именно христианские основы. Будем об этом помнить, братья и сестры, и искать объединение через Христа, Господа нашего, Который всех нас объединил в любви Своей.

Помоги всем Бог жить в любви и радости Божией, тогда и нас всех Господь объединит. Аминь.

Председатель организации проживающих в Литве участников Второй мировой войны, сражавшихся на стороне антигитлеровской коалиции, Юлюс-Лёнгинас Декснис обратился к собравшимся:

Я не могу не присоединиться к словам уважаемого священника. Всё, что я хотел сказать, он сказал, но хочу только дополнить вот что – мы смогли их здесь так почетно похоронить потому, что между нашими народами — народом Литвы, России, Белоруссии, Украины и другими народами, солдаты которых воевали в одной армии, было объединение против общего врага.

На пряжке у врагов был лозунг: «Gott mit uns». Это означает «Бог с нами». Нет, это неправда, не было у фашистов Бога. Они шли против Бога, шли с агрессией на народы всего мира. И тут я не могу не отметить такого вклада нашего литовского молодого государства, российского государства и других наших соседей. Мы смогли их здесь захоронить только благодаря усилиям всех этих структур.

Я недавно был в Невеле. Они тоже похоронили литовских воинов на кладбище в очень замечательном месте на горе около памятника 16 литовской стрелковой дивизии, бывших воинов литовской армии, старой армии, которая вошла в Советскую армию в свое время. В этом торжественном захоронении участвовали воины, представитель литовского войска, и там тоже был почетный караул, как и здесь. Очень хорошо, замечательно, что воины соответствующим образом присутствуют, чтят память тех, которые воевали за нашу общую победу, наши общие цели, направленные против фашистских захватчиков. Я выражаю благодарность всем вам, кто пришли на это торжество, а так же всем тем, кто здесь высказали и выскажут свое слово, российскому, белорусскому, украинскому, казахскому посольствам за принятое участие в этом торжестве, за ваше почтение тем, которые погибли при защите нашей любимой родины Литвы.

Спасибо вам, дорогие товарищи!

В заключении у могилы руководитель ассоциации военной истории «Забытые солдаты» Виктор Орлов также обратился к собравшимся:

От имени Литовской Ассоциации военной истории «Забытые солдаты», я искренне хочу вас поблагодарить за то, что вы приняли участие в этом торжественном мероприятии, отдали последние почести этим воинам. Со своей стороны я могу сказать, я много раз повторял эту фразу, она, можно сказать, уже избита: война не закончена пока не захоронен последний солдат. Для этих солдат война уже закончена, но для многих других она еще продолжается. Сейчас идет работа над тем, чтобы найти родственников этих солдат, чтобы они наконец-то узнали где они упокоены. Могу сказать, что родственники одного бойца уже найдены в Российской Федерации и они смогут в любое время приехать и поклониться могиле своего родного. И мы будем продолжать эту работу невзирая ни на что потому, что это наш человеческий и гражданский долг, независимо от национальности и гражданства.

И еще раз хочу от всего сердца, от всех своих ребят вас поблагодарить за то, что вы пришли и поддержали. Спасибо большое!

ИНФОРМАЦИЯ ПО ЗАХОРОНЕННЫМ ВОИНАМ: